Похищение Муссолини - Богдан Сушинский

«К себе не вызвал, время сэкономил. И на том спасибо», — устало подумал Скорцени, положив трубку.

Что касается «очень интересной работы», то Скорцени мог поклясться, что характер этой работы ему известен. В последнее время некоторых высших чинов рейха одолевала идея покушения на Сталина. Ну что ж, он взялся бы за эту операцию. Правда, Скорцени не был склонен к тому, чтобы местом покушения стала какая-либо официальная международная конференция или встреча. Предпочитал давно проторенный «честный» путь диверсанта — подготовить смешанную немецко-русскую группу или же группу из одних военнопленных и заслать ее в Россию искать подходы к резиденции «вождя всех времен и народов»…

Слухи об этой идее уже доходили до Скорцени. Однако серьезного разговора о ней до сих пор не состоялось. Он вполне допускал, что после операции с Муссолини его кандидатуру сочтут наиболее подходящей и для устранения Сталина. Одного дуче приходится спасать, другого — устранять… Что поделаешь, он сам избрал себе такую службу, пенять не на кого.

Несколько минут Скорцени сидел, задумчиво уставившись в дверь, словно ждал, что там вот-вот появится человек, с вестью, которая сразу же разрешит многие его проблемы. Но там мог появиться лишь адъютант Родль который имел обыкновение приносить одну весть сквернее другой. Самые скверные вести, которые приходилось слышать в последние дни, исходили именно от Родля. Видно, таковой уж была его адъютантская участь.

Шло время. Нужно звонить Кальтенбруннеру. Скорцени никоим образом не мог повлиять на ход событий в лагере маршала Бадольо. Не от него зависело, где следует находиться дуче в то или иное время. Но все же, предчувствуя, что беседы с Кальтенбруннером, а особенно с фюрером, будут трудными, гауптштурмфюрер уже готовился к ним с чувством человека, которому так или иначе придется оправдываться.

И еще он знал: в обоих случаях разговор начнется с естественного вопроса: если дуче не на Санта-Маддалене, — хотя он, Скорцени, совсем недавно настаивал именно на такой версии, — тогда где же он? И был ли он вообще когда-либо на этом проклятом островке? Но только знай он ответ на этот простой и обыденный, как доски письменного стола, вопрос — все выглядело бы по-иному.

Разговор с Шелленбергом ничего не дал Скорцени. Тем не менее гауптштурмфюрер был доволен, что он состоялся. Во-первых, удалось выяснить, что шифровка о перемещении дуче с острова прошла, минуя бригаденфюрера Шелленберга, а значит, занимался ею Кальтенбруннер или сам Гиммлер. Во-вторых, рискни он поговорить с «венцем» Кальтенбруннером, не пройдя через бархатные смешки начальника VI отдела, это вызвало бы новую волну ревности. Для Скорцени не было секретом, сколь сложными оставались отношения между Кальтенбруннером и Шелленбергом. Когда люди просто не сходятся в каких-то служебных вопросах — это уже осложняет жизнь всей организации. Что же тогда делать подчиненным, знающим, что их шефы вообще не могут терпеть друг друга?

— Господин гауптштурмфюрер, любопытная информация. — Это, наконец, появился Родль. Его прибытие Скорцени воспринял с облегчением: слишком уж не хотелось ему погружаться в пучину внутриконторских распрей.

— Объявился дуче? — поднялся, почти подхватился со своего кресла Скорцени.

— Пока нет.

— Все остальное, Родль, все остальное, — подчеркнул гауптштурмфюрер, — в данный момент не представляет для меня абсолютно никакого интереса.

— Прошу прощения, — вежливо извинился адъютант, что, однако, не помешало ему сделать еще несколько шагов, положить на стол какую-то бумаженцию и лишь тогда отойти к двери.

«Сообщение из источника, близкого к дипломатической миссии Маньчжоу-Го, — пробежал взглядом Скорцени. — Как стало известно из ставки генерал-лейтенанта Краснова, главнокомандующего русскими антибольшевистскими соединениями, из Маньчжурии вышла группа диверсантов, цель которой — пройти от восточной границы России до границы рейха. Возглавляет группу ротмистр Курбатов, лучший из диверсантов, имеющихся при ставке Семенова. Он наделен полномочиями вести переговоры с генералом Красновым, а также с представителями германского командования.

Группа движется по маршруту: Чита, Иркутск, Омск, Воронеж, линия фронта, совершая при этом террористические и диверсионные акты, действуя, как партизанский отряд».

— Родль. Остановитесь, Родль. Вы и так потрясли меня своим сообщением.

— Весь внимание, господин гауптштурмфюрер, — самодовольно заулыбался адъютант. Он знал, что такого рода сообщение не может оставить Скорцени равнодушным.

Но прежде, чем что-либо сказать ему, гауптштурмфюрер с донесением в руках подошел к висевшей на стене огромной карте мира. Слегка поблуждав по ее параллелям и меридианам, отыскал Монголию, Маньчжурию и, наконец, между границей Маньчжоу-Го и Байкалом обнаружил город Читу.

С минуту он водил пальцем, тыкаясь то в одно место на карте, то в другое, пытаясь как можно быстрее проследить маршрут группы ротмистра, но в конце концов чертыхнулся и просто «побрел» к Уралу, Волге, к Украине. Даже на карте путь, которым решил добираться ротмистр-диверсант до окраин рейха, показался ему путем безумца.

— Что это вы принесли мне, Родль? — помахал Скорцени донесением, подавляя в себе желание скомкать его и швырнуть в лицо адъютанту. — Чья это шутка?

— Подлинное донесение из посольства Маньчжоу-Го. Я счел, что оно представляет для нас определенный интерес. Из множества других, которые дока что могут подождать. Если нужны сведения об источнике, тогда…

— При чем здесь источник? Будь он трижды проверенным. Вы сюда взгляните, — резким жестом пропахал он указательным пальцем все пространство от Маньчжурии до Украины. — Сколько нужно идти, чтобы пройти все это?!

— Русские привыкли и к таким расстояниям. Очевидно, привыкли. Если только к этому вообще возможно привыкнуть, даже измеряя расстояние по карте.

— Почему они решились на этот рейд? Ради чего?

Родль уловил, что Скорцени задал эти вопросы не из недопонимания сути самого задания, полученного ротмистром Курбатовым. Речь шла о том, что за ним стоит. К тому же появилась возможность немного отвлечься от грустных мыслей по поводу будущих визитов к высокому начальству, не исключено, что даже в «Вольфшанце» — коль уж поисками дуче занялся лично фюрер.

— По-моему, это продолжение всей той истории, с которой мы столкнулись, имея дело с генералами Красновым, Шкуро, Власовым и этим, как его там, словом, из «дикой дивизии»… Стоит ли удивляться, что теперь решил напомнить о себе и генерал Семенов? Вопрос влияния и престижа, Он тоже, видите ли, не сидит сложа рук, хотя ему куда более неуютно у самой границы, бедным родственником японцев и маньчжуров, чем Краснову и Власову. Думаю, готовит почву для появления в Европе.

— М-да… — Скорцени вновь оглянулся на карту и еще раз, теперь уже только взглядом, проследил весь возможный путь ротмистра.

— Кстати, что это за чин: ротмистр? — заглянул он в донесение.