Игра Саида. Единственная - Ая Кучер

спешит на мне отыгрываться.

– Я ещё не проснулась просто, задремала на пару часов.

– Ясно. Сделаешь ещё одно кофе? Нихрена не соображаю. Надо было ночью спать.

– Так мы ведь спали.

– Это ты спала, пташка, а я работал. Разгребал дела Шамиля.

– А что… Что ему нужно?

– Тебе лучше не знать.

Скупо улыбается, пока я снова готовлю кофе. В турке, как положено. Первой дозы кофеина должно было хватить Саиду, чтобы немного успокоиться и подождать.

– Ты всегда таким будешь, да? Ни законы, ни другие люди не волнуют.

– Ты меня волнуешь. А та девчонка заслужила.

– Тоже не тому понравилась?

– Брата Шама убила.

– О!

Я хлопаю ресницами, издаю непонятные звуки. Я как-то не думала, что девушка так может… То есть, прям убила? У меня в лучших подругах Ада ходит, не мне удивляться.

Но Ада казалась единственной, неповторимой. А тут другая на такое решилось. Это прям… Ох.

– Он её пытается достать, а ты помогаешь?

– Именно. Это моя работа, пташка, - поднимается, прижимает к тумбе. – Меня не волнует, что там кто натворил. Ты ведь тоже не беспокоилась о людях, которых в шахматы обыгрывала.

– Ну… Это другое было, совсем. А если бы я кого-то убила, и меня потребовали выдать. Ты бы это сделал? Потом, когда родится беременность. Когда только я…

– Пташка, - Саид жестко сжимает мой подбородок, отодвигает от плиты. – Если ты когда-то захочешь убить кого-то, то ты придешь ко мне. Назовешь имя. И разбираться буду я.

– Только имя? А причина…

– Имя. И я решу вопрос.

Это ужасное обещание. Кровавое и жесткое, подходящее Саиду. Но у меня губы подрагивают. Скулы сводит от улыбки, которую не получается скрыть. И кожу щиплет огнем.

От удовольствия.

Своеобразного признания.

Саид говорит, что ради меня готов с любым разобраться. И даже не надо веской причины, только маленькой жалобы. Не понимаю, что в этом хорошего, но…

Кажется самым лучшим, что мужчина когда-то мне говорил. Откровеннее чем было до этого. Хоть немного о том, что я для него значу. Насколько важна, ценная.

Не просто девочка для постели, желанная добыча.

А та, за которую можно убить.

– Что? – спрашивает, когда я передергиваю плечами. – Слишком откровенно?

– Нет. Слишком… Личное?

– Личное.

Саид трясет головой, давит в себе смех. Конечно, ему легко. Он всегда четко знает, чего хочет. Никогда нигде не сомневается! Вон какая глыба несокрушимая.

А мне приходится мучиться.

Мужчина резко поднимает меня, усаживая на тумбочку. Недовольно фыркает, проводя ладонями по моим джинсам. Платья намного удобнее, но я решила…

Обрываю себя, потому что думать о таком нельзя.

Я все ещё в подвешенном состоянии.

Не могу принять мужчину.

Так легко это сделать, когда он нежный со мной. Как сейчас, гасит в себе раздражение, на мне концентрируется. Обещает, что любые проблемы решит, показывает, насколько я важна для него.

А в другие моменты…

Мне бежать хочется.

И я не уверена, что с этим делать.

– К врачу же, - шепчу неуверенно, когда мужчина тянет мой свитер. Легко снимает, с моей помощью. – Мы опоздаем.

– Успеем. Подождут.

– Ну нельзя так…

– Уверена?

– Ох!

Вскрикиваю, когда мужчина тянет мои джинсы. Рывком снимает, даже не расстегивает. Кожа горит от жесткого трения, а после совсем разгорается, когда Саид проводит по ногам.

Двигает меня к краю, чтобы расположиться между моими ногами. Разводит так широко в стороны, что мышцы начинают ныть. Наблюдаю за каждым движением мужчины. Жду, что он ещё сделает.

Предвкушаю.

– Открой рот, пташка, - давит пальцами, а после проникает ими внутрь. Давит на язык. – Обхвати их. Пососи, как мой член.

Щеки горят от стыда и воспоминаний. Но я подчиняюсь, подаюсь вперёд. На коже остается терпкий вкус табака, выдавая Саида с головой. Но думать об этом не получается.

Совсем думать не могу.

– Вот так, умница, - капля слюны стекает по подбородку, и мужчина её замазывает. – Люблю, когда ты послушная.

– Я…

– Сегодня ты спорить не будешь, - припечатывает, а у меня от этого тона влага собирается. – Только делать то, что я скажу.

– Хорошо.

– Скажи это, пташка.

– Я буду послушной. Буду делать то, что скажешь.

Меня шпарит этой сменой. Секунду назад он был нежным, а теперь рубит своей жесткостью. И я подстраиваюсь. Возбуждение зарождается, растекается. Заставляет подчиняться.

– Я хочу, чтобы ты сама стянула белье, - опускаю взгляд, подхватывая легкую ткань. – Нет, Ника, смотри на меня.

Это гораздо сложнее. Меня давит смущением, удушье ощущаю. Но делаю так, как говорит мне Саид. Расстёгиваю лифчик, освобождая грудь. А мужчина смотрит только мне в глаза.

Считывает реакцию, наслаждается тем, как я задыхаюсь. Стыд лупит по коже, оставляя красные полосы. Щиплет до слёз, когда я нагибаюсь и стягиваю с себя трусики.

– А теперь покажи мне себя.

– Раздвинь губки.

Пальцы тонут во влаге, когда я это делаю. Веду по лону, показываю себя Саиду. Так откровенно предлагаю, а мужчина не спешит ничего сделать. Рассматривает, опуская взгляд на мои розовые губки.

Будто решает, стоит ли ко мне вообще прикасаться.

– Молодец, - хвалит, а при этом даже не касается. – Так и держи. А другой рукой введи в себя пальцы.

– Сколько?

– Три.

Я завожусь от этих приказов, от собственно беспомощности. Как ничего не решаю. И решаю всё одновременно. Потому что именно я отдаю власть Саиду, не спорю с ним и не отказываю.

Почему-то я уверена, что если захочу, то всё прекратиться. Хаджиев тут же вернётся к другой тактике, не будет так меня… Развращать и соблазнять. Не будет превращать меня в возбужденную девчонку, которая всё сделает.

Лишь бы её прикоснулись.

Стону, когда пальцы оказываются внутри. Давят на влажную дырочку, с трудом входят. Когда это делает Саид – намного проще. И ощущается лучше, а я не могу ухватиться за наслаждение.

Мешает всё.

– Давай, Ника, поласкай себя. И пальцами двигая.

– Я не могу. Не…

Обрываюсь, кусаю губы. Возбуждение стреляет, стоит коснуться клитора. Растереть влагу, вызывая дрожь. Но тут же теряю тонкую ниточку, когда двигаю пальцами.

– Я не…

– Кончишь так?

– Нет. Я… Сложно. Пожалуйста, Саид.

– Что, пташка?

Он касается меня. Наконец-то. Не так, как я хотела. Совсем не так, лишь ласкает кожу под