Колесо Судьбы - Анна Рудианова

Мне было жаль Судзумию.

Мне было стыдно

Мне было страшно.

Мне было тепло и уютно.

Император

Находиться с этой женщиной в одном помещении было совершенно невозможно. Проклятый Тоношено! Вынудивший меня на этот глупый поступок.

Строчки перед глазами пляшут. Я читал одно и то же донесение уже несколько раз. Но мысль только об одном: схватить наложницу брата и стереть уже эти слезы с ее лица.

Могла ли она убить Судзумию и так прекрасно играть роль жертвы? Нет. Все мое восприятие отрицает малейшую возможность этого.

Беззащитная, нежная, наивная.

Грудь жжет до сих пор от тепла ее тела. Уложив ее на свою постель, я с трудом смог разорвать руки, обнимающие ее. Вид женщины, беспокойно спящей в моей кровати, добил окончательно. Не сдержавшись, я поцеловал сладкие гуды, вбирая ее шепот в себя. Она произнесла:

– Кейджи… – и это остановило мой безумный порыв. Пара ведер холодной воды мне сейчас не помешают.

Мы никогда не спорили с братом из-за женщин. Не стоит начинать и сейчас – шептал я себе, как заклинание.

Жаль, что я не колдун и мои заклятья – бессильны.

Что за безумие? В голове гудели мысли, они хлопали крыльями и галдели, как стая разъяренных птиц. Готовые пожрать мое сознание и тело. Мне снился Кейджи, тяжелый, полный ненависти взгляд сжигал изнутри. Я предала его. Из–за меня погибла его жена. Женщина, которую он любил. Его маленькая дочка осталась без матери.

Сам император назвал меня своей любовницей.

Я спала в императорском дворце. Даичи пока спрятал меня в личных покоях. Хотя две его наложницы жили в отдельных корпусах.

И пусть для Ямато иметь жену и кучу наложниц считалось нормальным, я чувствовала себя кубком чемпионов, переходящим от одного брата к другому.

Тоношено зверем рвался отомстить и совершенно не верил в мою невиновность. Крики слышались всю ночь.

Невесомые прикосновения прогнали сон. Фудзивара Даичи присел возле меня на кровати и убрал растрепанные волосы с лица.

– Я верю тебе, – тихо сказал он. И сердце мое заискрилось благодарностью. – Кто-то пытается избавиться от тебя. А значит, ты что-то знаешь. Опасное для преступника.

Вера – великое чувство. Она позволяет светлой армии победить любого врага. Она ведет в бой, когда уже нет сил. Она поднимает с колен. Она заставляет верить в ответ. Она заставляет любить. Мне становилось все сложнее побороть свои чувства.

Мягкая постель манила, но я села, незаметно расправила плечи, чтобы сползающее кимоно открыло чуть больше дозволенного. Тело действовало, не повинуясь разуму. И прямо посмотрела на императора.

– Зачем вы это сделали? Зачем сказали, что я ваша любовница?

Даичи вздохнул, лично поправил мне подушку.

– Причин много, какую ты хочешь услышать? – он не прикасался ко мне, но от близости императорского тела бросало в дрожь. Я нервно облизнула пересохшие губы. – Например, я бы хотел, чтобы ты закончила разработку пороха. А еще лучше: стрелкового оружия.

– Какая меркантильность, – прошептала, понимая, что глаза императора не отрываются от моих губ.

– Но главная причина – Кейджи должен сам разобраться в ситуации. Я не позволю Тоношено убить тебя раньше, – голос императора окреп, он сбросил путы нашей интимности. Встал и передал мне пиалу с вином.

Стараясь ни о чем не думать, я залпом осушила несколько кружек. Голова приятно опустела, унося меня в небытие. Все это время Фудзивара Даичи перебирал документы на столе, беспокойно поглядывая на меня.

– Мне надо было сбежать из дворца, – сделала я вывод. – И ничего этого бы не было. Вы правы, я приношу только горе, – Жалеть себя было приятно. Слезы снова жгли глаза.

Вздохнув, император оставил бумаги и подошел.

– Я её не убивала… я не хотела… они так любят друг друга… – Мне выдали еще вина и заставили выпить. Аккуратно убрали волосы с плеч. Каждое касание невесомым обещанием ложилось между нами.

– Ты не виновата. Все будет хорошо, – император обнял меня. Это вышло совершенно буднично. Как будто бы мы друзья. По телу пробежали тысячи искр. Даже волосы на небритых ногах дыбом встали. Но вино позволило мне больше, и я крепко обхватила руками великого правящего императора.

– Я верю тебе… – Тихо повторил он.

Эти слова открыли мне намного больше, чем хотел сказать император. Невозможно так верить в человека, если не любишь его.

Хотя именно сейчас мне не нужна была любовь, мне нужна была именно вера.

Пиала, которую я так и сжимала в руке, выпала. Покатилась и упала с кровати на пол.

Слезы покатились из глаз.

– Простите меня император, но я люблю вас, – вырвалось из меня прежде, чем успела подумать. Сил сдерживать и контролировать чувства совершенно не осталось.

Фудзивара Даичи нахмурился, прикрыл веки и глубоко вдохнул. Но выдох рвано оборвался.

– Хватит воды, – император медленно провел рукой по моим волосам. Пальцы коснулись подбородка, вынуждая поднять голову.

– Я смогу тебя защитить, – под застенчивый шорох кимоно, мужчина собрал мои слезинки губами. Обнимая все крепче. – Ты – редкий цветок глицинии, который я буду оберегать до конца дней.

Наши губы встретились, скрепляя обещание.

Казалось, во мне лопнул клубок сдерживаемых чувств. Я вцепилась в одежду императора в попытке разорвать её. Даичи легко убрал мои руки, развязал оби, кимоно. И поцелуй стал глубже, сильнее.

Не было нежности, не было трепета. Сметая любое сопротивление на пути, наши тела искали друг друга. Весь путь, что я прошла, вел к нему. Мне было мало прикосновений. Я хотела большего. Всего императора. Весь – мой, с ликованием выгнулась, оседлав добычу! Я как-то позабыла, что девственнице может быть больно. Но боль тут же затмила волна диких поцелуев, больше похожих на укусы. Я понимала его. Тоже хотела проникнуть ему под кожу, слиться с кровью в венах и стать его частью.

Даичи не согласился отдать инициативу. Непривыкший подчиняться, он схватил меня за волосы, заставив изогнуться сильнее, и переместил под себя, придавив тяжестью тела. Каждое касание, было как удар током. Каждый выдох становился его вдохом.

Его губы шептали мое имя и не позволили перечить. Я сдавалась на волю победителя.

Ночь, день, мне было все равно.…

***

А наутро меня сожгла волна стыда.

Мне было стыдно перед женой и всеми наложницами императора, перед его детьми. Перед Кейджи. Перед своей совестью. Я никогда не собиралась становиться разлучницей–любовницей! И рушить семью любимого человека. У него же дети!