Властелин островов - Ростислав Александрович Марченко

часовых, то узнал, что ее помятый внешний вид получил однозначное объяснение. Конечно же, совершенно неправильное. Что такое двадцать минут возвратно–поступательных движений с прелестной рыженькой девушкой сравнительно с охотой на искушенного в противостоянии человека? Ну, или эльфа, не суть. Правильно, ничто.

Конечно, девушка мне очень понравилась, и у нее были неплохие шансы вскоре поставить себя в приоритетах выше этой охоты, но не сегодня и судя по результатам допроса не в самом ближайшем будущем. Пока мне ее просто было жалко.

Вражеское подполье, по моим подозрениям не бездействовало. Столь внезапно объявившиеся в окружении малышки Олвен подруги из местных (целых три штуки) сами по себе вызвать подозрений не могли. Всякое бывает. А вот то, что одна из них полезла в подруги слуги орков после гибели старшего брата, а папаша второй подозрительно часто мелькал в окружении моего заочного друга сэра Эвниссиэна, как раз наоборот. По одной только третьей подружке подозрений было поменьше. С вдовой–мамой они промышляли аптечным бизнесом, также как и уточнения обстоятельств знакомства не дали пищи для подозрений. Однако даже тут полной уверенности быть не могло, данная «заклятая подруга» просто могла работать немного тоньше других.

Впрочем, две из трех девиц нашими профилактическими арестами затронуты не были, и исправлять данное упущение пока еще было рано. А вот семья Кнаф оказавшаяся в моей полной власти заслужила самое пристальное внимание. Настолько пристальное, что я распорядился о задержании для допросов не только соседей данной ячейки общества, но и их слуг.

Парни тем временем снимали информацию с всех представляющий для нас оперативный интерес людей по составленному мной вопроснику. Для маскировки интереса к конкретным личностям по общему алфавитному и неприятной стимуляцией отговаривающихся незнанием подозреваемых на месте, а особо упорных даже в пыточной.

К исходу вторых суток допросов наиболее подозрительными фигурами уже можно было заняться по схеме с более высоким КПД, нежели подвешивание на дыбе с охаживанием кнутом под вопли – «Признавайся, сука»! Непонятно впрочем, в чем.

Информации довольно быстро скопилось более чем достаточно, чтобы о невиновности основной массы подозреваемых первой категории не могло идти даже речи, «научный» подход давал о себе знать. К моей подспудной гордости, Морган Кнаф попал именно в первую группу совсем не зря и снятая с товарищей по несчастью информация это только подтвердила. Семье, впрочем, тоже досталось. Жену его допрашиваемые женщины топили с такой злобой, что было непонятно, толи, заклятые подруги ее умышленно хотят уничтожить, толи шпионаж у данной ячейки общества был на семейном подряде. Наиболее вероятно второе.

Ну совершенно не вязался психологический портрет средней руки рыботорговца Моргана Кнафа, с рогатым лохом совершенно не замечающим что его очаровательные жена и дочь трахаются с высокородными. С неблагородным ворьем и прочим неприятным людом он по всем данным обращался крайне жестко, вплоть до того что пытавшиеся его обмануть люди бесследно исчезали, на острове его боялись. И все это бесследно исчезало с женщинами. К жене этого загадочного пассажира, конечно когда она была помоложе и не потасканнее какое–то время даже ныряли оба герцога. Сначала старый, а потом и еще и молодой проверял, насколько старый конь борозду не испортил. Данный слух касательно Марион Кнаф допрашиваемые дамы доводили до меня с редкостным единодушием и уверяли в полной его достоверности. Ее саму грязные слухи напрягали не больше супруги, что по всей вероятности дам бесило еще больше ее популярности среди облаченных властью мужчин. А это уже было точно очень серьезно. Когда даму в возрасте передают по эстафете от отца к сыну, значит это ей надо и дама в таком случае всегда непростая.

В общем, эта семейка «эмигрантов из Аргайла» на островах неплохо устроилась. Та же дочка по информации от тех же дам от мамочки недалеко ушла, но с кем сейчас таскалась конкретно, более-менее достоверной информации никто не сообщил, одни слухи. Имя покойного сэра Айлмора впрочем в списке плавало, так как и прочих ярких представителей местного света, до того же герцога де Гатланд включительно.

Ну а потом пришли мы, и все перспективы этих прекрасных дам начали упираться в дыбу. И за движения вокруг моей рыжей Олвен в том числе.

***

Начали мы, конечно же, с главы семейства.

Когда я спустился в специализированное помещение, беднягу уже подвесили и для разогрева лениво охаживали кнутом. Сидевший тут же руководитель допроса Хаген А’Корт, равнодушно ковырялся при этом в зубах. Малыш Гальфдан забился в угол и был почти незаметен, он взял на себя роль писаря.

Мое появление изменило ситуацию коренным образом. Здоровяк Бьярни, полукровка от пленницы тридцати лет от роду, подписавшийся на роль штатного палача госбезопасности и последнее время активно перенимавший опыт от местного профессионального специалиста и достаточно компетентных в данном вопросе приятелей решил блеснуть в моих глазах усвоенными навыками. Хаген, которого заботили примерно те же мысли, тоже выкинул палочку в очаг и доложил о ходе предварительного допроса. Как мы и условились, ни о чем серьезном пассажира покане спрашивали, тупо истязали, сбивая с толку тупыми вопросами об участии бедолаги в нападении на «Золотой Кнорр» о чем мы конечно «точно знали», а он сам нет.

По правде сказать, стопроцентное алиби товарища Кнафа касательно этого преступления нам было прекрасно известно, но никого не интересовало. Причем не интересовало настолько, что мое появление привело к приступу надежды на искаженном болью лице:

– Справедливости, господин! Я невиновен! – Ну да, чрезвычайно обидно было опытному агенту угодить в подобную мясорубку ни за что.

В Хагене вероятно дрыгал ногами в смертельной агонии великий артист. Ему бы в театре партию Ленского играть, а не морским разбоем заниматься. Парень заревел:

– Врешь, скотина! – И подскочив к жертве и залепил ей свой шикарный правый по морде, от чего клиент конечно же потерялся, на снаряде обвиснув.

Я поморщился, не хватало ему только челюсть переломать, вообще лишив возможности разговаривать, и пнул Хагена по ноге, скорчив самую зверскую физиономию, что был способен слепить, когда тот повернул голову. Реакцией на стон боли от вывернутых