Жертвы Сталинграда - Отто Рюле

Читая произведения Горького и Николая Островского, я лучше представил себе картину жизни в России.

Здесь не было никакой попытки замкнуться в самом себе! Здесь была борьба за права человека, борьба за человеческое достоинство. Такой же призыв к борьбе звучал и в лучших произведениях немецких писателей, чьи имена можно было прочесть под манифестом Национального комитета. Это были писатели и поэты другой Германии, которую преследовал Гитлер.

С глубоким волнением читал я стихи Бехера о родине, стихи Эриха Вайнерта. Всего семь месяцев назад, несмотря на всю тяжесть нашего положения, я относился к этим стихам скептически. Теперь же я знал, что поэт-коммунист Вайнерт говорит правду. Теперь я стоял с ним в одном строю, хотя, откровенно говоря, был еще далек от того, чтобы назвать себя коммунистом.

Стихи Вайнерта дышали любовью к Германии и ненавистью к ее убийцам.

«Мы знаем, что есть две Германии: одна, которую ненавидят, и другая, которую любят. Снова скоро наступит май! Он придет с освобождением Германии. А ее освобождение — дело ваших рук!»

Вилли Бредель, как Вайнерт и Бехер, был членом Национального комитета. Я прочитал его роман «Испытания». В нем рассказывалось о мужестве немецких коммунистов в концлагерях.

С д-ром Фридрихом Вольфом — драматургом я познакомился в августе 1943 года лично, когда он вместе с двумя другими членами Национального комитета «Свободная Германия» приезжал в Елабугу. Его пьесу «Бедный Конрад» я тоже читал.

Помню, однажды нас всех собрали вместе. Выступал Вольф. Свой рассказ он начал с характеристики положения на фронте. Мы узнали, что в битве на Курской дуге вермахт сосредоточил на одном участке фронта такое количество сил и средств, как никогда раньше: 50 дивизий, из них 18 танковых, которые образовали своеобразный ударный клин. На флангах было до 30 дивизий. Всего немецкая группировка насчитывала здесь до 900 тысяч солдат и офицеров, до 10 тысяч орудий и минометов, около 2700 танков. Операция носила кодовое название «Цитадель». Немцы обладали значительным превосходством в живой силе и технике и потому надеялись на успех операции.

Однако 15 июля немецкое наступление было повсеместно остановлено. Понеся большие потери, войска вермахта отошли на исходные позиции. Части Красной Армии, перейдя в контрнаступление, 5 августа овладели городами Белгород и Орел и подошли к Харькову.

Далее выступающий сказал, что, начиная с 1943 года, Красная Армия неуклонно приближается к границам Германии. И скоро немецкому народу придется познакомиться со всеми ужасами войны на своей собственной территории. Необходимо остановить преступную руку Гитлера и свергнуть его! Именно поэтому Национальный комитет требует принять все меры, чтобы развернуть освободительную борьбу нашего народа и ускорить гибель гитлеровского режима.

Далее Вольф заметил, что немецкому народу и солдатам вермахта нелегко освободиться от паутины лживой гитлеровской пропаганды. И потому тем важнее, чтобы немецкие военнопленные подняли свой голос протеста. У нас есть все возможности правильно разобраться в обстановке, чтобы понять, в чем заключается сейчас наш гражданский долг. Очень жаль, что большинство офицеров все еще находятся в плену старых представлений.

Писатель четко сформулировал задачи, стоящие перед нами.

Офицеры почти не аплодировали докладчику, чем красноречиво подчеркнули свое оппозиционное настроение. Некоторые из них демонстративно повернулись к докладчику спиной, другие, не стесняясь, смеялись.

После Вольфа слово взял лейтенант фон Ейнзидель — вице-президент комитета «Свободная Германия». Он живо и интересно стал рассказывать о Бисмарке, как будто лично знал старого канцлера. Он привел высказывания Бисмарка об отношениях Германии с Россией.

Этому выступающему аплодировали больше. Вероятно, потому, что лейтенант был графом. Может быть, этим аплодирующие офицеры хотели как-то подчеркнуть, что графу не место среди коммунистов Национального комитета. Я был со всем согласен в выступлении Ейнзиделя, однако мне показалось, что он намеренно добивался эффекта. Невольно возник вопрос: а дорос ли этот молодой голосистый человек до тех серьезных задач, что стояли перед Национальным комитетом?

В конце митинга выступил майор Генрих Гоман — член Национального комитета. Он говорил от лица тех, кто участвовал в Сталинградской битве. Говорил о том, что все мы стоим перед выбором: или же отдать все свои силы во имя новой Германии, в которой не будет места ни Гитлеру, ни войне, или же идти на поводу у событий и допустить, чтобы на страну обрушилась катастрофа. Национальный комитет призывал к решительной борьбе за новую Германию — без Гитлера и без войны.

Делегаты Национального комитета, прибывшие из Лунева под Москвой, вели многочисленные беседы в узком кругу с членами лагерных групп, с каждым из симпатизирующих нам и, наконец, даже со своими противниками. Счастливый случай помог мне попасть на одну такую беседу с Фридрихом Вольфом.

— Вы из Штутгарта? — спросил он меня. — Это очень хороший город. Лет двенадцать назад я тоже жил и работал там. Пойдемте немного погуляем. Вы мне расскажете о себе.

— В родном городе в последний раз я был три года назад. Казалось, и войны-то никакой нет: на улицах зелень, цветы. Я долго бродил по центру от старой ратуши до рынка. Только вечером затемнение напомнило мне о войне.

— Да, военное затемнение, — вздохнул Вольф. — Я всегда любовался Штутгартом, сверкающим мириадами огней. Чудесная картина! По своей красоте она, пожалуй, не уступит панораме ночного Будапешта или Венеции… А сейчас мрак, темная ночь над всей Германией.

Вольф смотрел прямо перед собой, в пустоту. Помолчав, он спросил:

— Как вы думаете, почему немецкий народ докатился до такого состояния?

— Этот вопрос мне и самому не давал покоя под Сталинградом ни днем ни ночью. Народ наш сам по себе неплохой. Если же говорить о молодежи, которой в 1933 году не исполнилось и двадцати лет, то ее просто-напросто захлестнула политическая шумиха. Эта молодежь еще не имела сложившихся политических убеждений. Я, например, как следует не разбирался в целях борьбы национал-социалистов. Когда разразился новый экономический кризис, мне было пятнадцать лет.

— Кто вы по профессии? — спросил Фридрих.

— Обыкновенный чиновник. Одно время работал в управлении для безработных. Видел нужду простых тружеников. Я понимал, что это несправедливо, но не знал, как найти выход из создавшегося положения. И тут появился человек, который стал обещать, что он уничтожит нужду, даст каждому работу и хлеб, сделает Германию сильной и великой.

— А вы разве не знали, как жестоко и бесчеловечно расправляются гитлеровские молодчики с теми, кто не согласен с ними… с коммунистами и социал-демократами? С либералами и христианами? Вам не приходилось слышать о массовых уничтожениях еврейского населения?

— Господин доктор Вольф! Разумеется, я кое-что знал, и это беспокоило меня. Но все это были лишь частные открытия отдельного человека. О масштабах преступлений против евреев я, конечно, не имел ни малейшего представления. Честно говоря, по своим моральным убеждениям я враг любого убийства и каких бы то ни было жестокостей.