Кукловоды. Дверь в Лето - Роберт Хайнлайн

– Но я-то задал его совсем не риторически. Я отдам его теоретикам на проработку.

– Что, готов уже хвататься за любую соломинку?

– В точку. А теперь о другой части твоего комментария. Куда, по-твоему, легче проникнуть – в Советский Союз или в красную зону? Что бы ты предпочел?

– В смысле? – Я бросил на него подозрительный взгляд. – С каких это пор ты позволяешь агентам выбирать задания?

– Я просто хочу услышать твое профессиональное мнение.

– Мм… У меня мало данных для сравнения. А что, слизняки уже за железным занавесом?

– Вот это-то мне и хотелось бы узнать.

Я вдруг понял, что Мэри была права: агентам не следует жениться. Когда все это закончится, я, пожалуй, наймусь к какому-нибудь богатею, страдающему бессонницей, буду считать ему на ночь овец или займусь еще какой-то непыльной работенкой.

– В это время года я бы, наверно, отправился через Гуанчжоу. Или ты планируешь выброску с парашютом?

– А с чего ты решил, что я хочу отправить тебя в СССР? – спросил он. – Гораздо быстрее и проще узнать все, что нам нужно, в красной зоне.

– Ой ли?

– Наверняка. Если они высаживались где-нибудь еще, кроме этого континента, титанцы в красной зоне знают, где именно. Зачем же тогда лететь за полмира?

Пришлось отложить оформившийся было план, где я фигурировал в качестве индийского торговца, путешествующего с женой, и я задумался о словах Старика. Может быть… Может быть…

– Но как теперь проникнуть в красную зону? – спросил я. – С пластиковым муляжом слизняка на плечах? Меня поймают на первой же прямой конференции. Или еще раньше.

– Не сдавайся так сразу. Туда отправились уже четыре агента.

– Они вернулись?

– Ну, в общем, нет, пока нет. В этом-то и загвоздка.

– И ты хочешь, чтобы я стал пятым? Решил, что я слишком долго числюсь в платежных ведомостях?

– Я думаю, те четверо применяли неверную тактику.

– Да уж наверно!

– Тут главное – убедить их, что ты перебежчик. Как тебе идея?

Идея действительно была сногсшибательная. Я даже не сообразил сразу, что ответить. Но потом я ему выдал:

– Может, начать с чего попроще? Может, какое-то время потренироваться в роли панамского сутенера? Или в качестве маньяка с топором? Входить в роль нужно постепенно.

– Ладно, полегче, – сказал он. – Возможно, это непрактично…

– Да ну тебя!

– …но ты, я думаю, справился бы. Никто из моих агентов не знает паразитов лучше тебя. И видимо, ты неплохо отдохнул, если не считать, что чуть-чуть прижег пальцы. Хотя, может быть, нам лучше забросить тебя куда-нибудь недалеко от Москвы, чтобы ты осмотрелся там и сообщил свои выводы. В общем, подумай. Два дня у тебя еще есть, так что можешь не дергаться.

– Ну спасибо. Огромное тебе спасибо. – Я решил переменить тему. – Что ты запланировал для Мэри?

– Не понимаю, каким боком это тебя касается?

– Она – моя жена.

– Знаю.

– Черт побери! И это все, что ты можешь мне сказать? Ты не хочешь пожелать мне счастья? Или хотя бы удачи?

– Мне иногда кажется, – произнес он медленно, – что удачи у тебя и так хоть отбавляй. Однако прими мое благословение, если оно чего-то стоит.

– Хм… Спасибо. – До меня иногда не сразу доходит, но я оправдываю себя тем, что приходится думать обо всем одновременно. До этой минуты мне не приходило в голову, что столь удобным совпадением отпусков мы с Мэри обязаны Старику. И я сказал: – Знаешь, папа…

– Что такое?

Уже второй раз за месяц я назвал его папой, и это его, видимо, насторожило.

– Ты ведь с самого начала рассчитывал, что мы с Мэри поженимся, да? У тебя так и было запланировано?

– А? Бог с тобой! Я верю в свободу воли, сынок, и в свободу выбора.

– При условии, что этот свободный выбор устраивает тебя самого.

– Слушай, мы это уже однажды обсуждали…

– Я помню. Ладно, я на тебя не в обиде. Просто чувствую себя призовым жеребцом, которого на поводу ведут в загон. Зачем ты это устроил? Ведь не ради каких-нибудь сантиментов насчет «юной любви» и тому подобной ерунды – я-то тебя хорошо знаю.

– Да ничего я не делал, говорю же тебе! А что до моего благословения – ну так, говорят, род должен продолжаться. А иначе все, чем мы занимаемся, совершенно бессмысленно, даже эта война.

– Вот здорово! В самый разгар войны ты отправил двух агентов в отпуск, только чтобы заделать себе внука? – Я быстро прикинул в уме числа и добавил: – Держу пари, ты все подсчитал на логарифмической линейке.

Он покраснел:

– Я не понимаю, о чем ты. Вам обоим полагались увольнительные, а все остальное – случайность.

– Да? Случайностей не бывает. Во всяком случае, когда ты поблизости. Однако ладно. Исходом событий я доволен. А насчет работы… Дай мне немного времени. Я обдумаю, что тут можно сделать. И зайду в «Косметику», поинтересуюсь насчет резинового уха.

* * *

В тот день мне не удалось ни с кем поговорить про свое новое ухо, поскольку по дороге в «Косметику» я повстречал Мэри, – она как раз шла оттуда. Я не собирался афишировать наши отношения внутри Отдела, но она застала меня врасплох, и я воскликнул:

– Милая! Тебя залатали!

В ответ она медленно повернулась, позволяя себя разглядеть.

– Хорошая работа, не так ли?

Поработали над ней и правда на славу. Невозможно было догадаться, что она недавно сожгла себе волосы. Кроме того, тамошние умельцы вполне убедительно замазали тональным кремом временную кожу у нее на плечах – но этого-то я как раз и ожидал. Не ожидал я того, что произойдет с волосами. Я осторожно потрогал их и внимательно осмотрел корни волос.

– Похоже, они все тут убрали и вырастили новые.

– Нет, просто подобрали похожие.

– И твой любимый тайник для пистолета вернулся на место.

– Ты про это? – Она поправила выбившуюся прядку левой рукой и улыбнулась.

А в следующую секунду у нее в руках было по пистолету. И снова я не заметил, откуда появился второй.

– Вот хорошая девочка! Когда-нибудь, если придется, сможешь зарабатывать на жизнь, показывая фокусы в ночном клубе. А если серьезно, то не дай бог добровольцы заметят, как ты проделываешь этот трюк. Они ребята нервные.

– Не заметят, – торжественно пообещала она.

Потом мы пошли в зал отдыха персонала и нашли тихое место, где можно было спокойно поговорить. Выпивку заказывать не стали, она нам была не нужна. Мы обсудили текущее положение и сверили информацию, которой нас загрузили. Я не сказал Мэри о задании, которое мне предложили, а она, если и получила какое-то, ни словом о нем не обмолвилась. Мы снова стали частью Отдела, и вбитые в нас привычки было нелегко сломать.