Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот - Май Шёвалль

себе, может, вы будете так любезны и позвоните мне? – сказала она.

– Естественно, – ответил Мартин Бек. В прихожей он спросил: – Так где, вы сказали, он живет?

– На Флеминггатан. Номер тридцать четвертый. Но я этого вам не говорила.

– У вас есть ключ от этой квартиры?

– Ну что вы. Я вообще никогда там не была.

На куске картона, прикрепленном к двери, было написано черными чернилами: «Матссон». Замок был обычной конструкции, и Мартину Беку не составило абсолютно никакого труда справиться с ним. На коврике за дверью накопилась куча почты, состоящая из рекламных объявлений, открытки из Мадрида, которую подписала какая-то особа по имени Биббан, английского журнала для автомобилистов и счета за электричество на сумму двадцать восемь крон и двадцать пять эре.

Квартира была из двух комнат, кухни, прихожей и туалета. Ванная отсутствовала, но зато имелись два больших шкафа, встроенных в стену. Воздух был тяжелый и спертый.

В большей комнате, окна которой выходили на улицу, были постель, ночной столик, книжный шкаф, низкий круглый столик со столешницей из матового стекла, несколько кресел, письменный стол и два стула. На ночном столике стоял проигрыватель, а на полке под столиком было множество долгоиграющих пластинок. На конверте первой пластинки Мартин Бек прочел: «Блю Монк»[53]. Название ничего ему не говорило. На письменном столе лежала писчая бумага обычного формата, утренняя газета за 20 июля, квитанция такси на шесть крон и пятьдесят эре, датированная 18 июля, немецко-шведский словарь, увеличительное стекло и отпечатанный на ротаторе устав какого-то молодежного клуба. Кроме того, здесь были телефон, телефонный справочник и две пепельницы. В ящиках стола лежали старые номера газет, репортажные фотоснимки, квитанции, несколько писем и открыток, а также множество копий самых разнообразных рукописей.

В комнате с окнами во двор не было ничего, кроме узкого дивана с выцветшим красным покрывалом, стула и подставки для ног, выполняющей функции ночного столика. Занавески на окнах отсутствовали.

Мартин Бек открыл дверки двух встроенных шкафов. В одном лежал только мешок для грязного белья, а на полках – рубашки и нижнее белье, по большей части еще в пакетах из прачечной. В другом шкафу висели три твидовых пиджака, один темно-коричневый фланелевый костюм, три пары брюк и одно зимнее пальто. Три вешалки были пустые. На полу стояла пара крепких коричневых ботинок с резиновыми подошвами, одна пара легких черных туфель, одна пара сапог и еще одна пара сапог с высокими голенищами. На антресолях шкафа лежал большой чемодан, на антресолях другого шкафа было пусто.

Мартин Бек пошел в кухню. Он не увидел грязной посуды, но в сушилке стояла одна пол-литровая бутылка и два вымытых бокала. В кладовке было пусто, за исключением нескольких пустых винных бутылок и банок консервов. Мартин Бек вспомнил свою собственную кладовку, в которую он, очевидно, убрал все совершенно зря.

Он еще раз прошелся по квартире. Постель была застелена, пепельницы пусты, в ящиках письменного стола никаких ценностей не оказалось: ни паспорта, ни денег, ни сберегательных книжек – ничего. Все это вместе отнюдь не свидетельствовало о том, что Альф Матссон был дома с тех пор, как четырнадцать дней назад покинул квартиру и уехал в Будапешт.

Мартин Бек вышел из квартиры Матссона и несколько минут ждал на безлюдной остановке такси на Флеминггатан, но, как обычно, в обеденное время не было ни одного свободного такси, и он в конце концов уехал с Санкт-Эриксгатан на трамвае.

Уже было больше часа дня, когда он вошел в ресторан «Оловянная кружка». Все столики были заняты, а загнанные официантки вообще не обращали на него никакого внимания.

Метрдотеля нигде не было видно. Мартин Бек вышел из обеденного зала и направился в буфет в противоположном конце коридора. В углу у двери как раз вставал из-за круглого столика какой-то толстый господин в твидовом пиджаке и складывал газету. Мартин Бек тут же сел за этот столик. Здесь тоже все столики были заняты, но некоторые посетители уже расплачивались.

Он сделал заказ и спросил метрдотеля, нет ли здесь, случайно, кого-либо из трех журналистов, имена которых ему удалось узнать.

– Вон там сидит герр редактор Молин, а остальных я сегодня еще не видел. Но они наверняка придут.

Мартин Бек посмотрел на стол, на который указал взглядом метрдотель, и увидел пятерых мужчин среднего возраста, которые разговаривали и выпивали.

– А кто из этих господ редактор Молин?

– Вон тот, с усами и бородой, – сказал метрдотель и ушел.

Мартин Бек озабоченно смотрел на компанию за столом. Усы и борода были у троих.

Официантка принесла ему еду и пиво, он воспользовался возможностью и спросил у нее:

– Простите, вы не знаете, кто из этих господ напротив герр редактор Молин?

– Конечно знаю. Вот тот, с усами и бородой. – Она увидела отчаяние в его взгляде и добавила: – Тот, что у окна.

Мартин Бек ел очень медленно. Мужчина по фамилии Молин заказал еще одно пиво. Мартин Бек ждал. Заведение начало пустеть. Молин вскоре допил пиво и принялся за следующий бокал. Мартин Бек закончил есть, заказал кофе и ждал.

Наконец мужчина с усами и бородой встал со своего места у окна и направился к выходу. Когда он проходил мимо столика Мартина Бека, тот произнес:

– Герр редактор Молин?

Мужчина остановился.

– Момент, – извинился он и вышел из буфета в коридор.

Через минуту он вернулся, тяжело и сыто засопел и спросил Мартина Бека:

– Мы знакомы?

– Нет, еще нет. Но может, вы не откажетесь немного посидеть здесь и выпить со мной пива. Я бы хотел спросить вас кое о чем.

Он сам понимал, что выразился неудачно, что от его слов за километр несло полицией. Однако это подействовало. Молин сел. У него были светлые редкие волосы, зачесанные на лысину. Усы и борода светло-рыжие, ухоженные. Он выглядел лет на тридцать пять и уже начал толстеть. Редактор помахал официантке:

– Душенька! Принеси мне один особый.

Официантка кивнула и посмотрела на Мартина Бека.

– Мне тоже, – сказал он.

Оказалось, что «особый» – это пузатый бокал, намного больше кружки, из которой Мартин Бек пил за едой.

Молин сделал большой глоток и вытер усы платком.

– Ну? – спросил он. – Так о чем вы хотели поговорить со мной? О том, что у кого-то нечиста совесть?

– Об Альфе Матссоне, – ответил Мартин Бек. – Вы ведь друзья?

Это тоже прозвучало не лучшим образом, он попытался исправиться и сказал:

– Во всяком случае, коллеги?

– Да. А что с ним? Он задолжал вам деньги? – Молин бросил подозрительный и надменный