Наследник Петра. Кандидатский минимум - Андрей Величко

– Полностью доверяю вашему выбору, отец.

– Хитрец! Наверняка вы уже что-то знаете. В таком случае имейте в виду, что сразу после помолвки я надеюсь выслушать ваши соображения о политических выгодах и возможных опасностях грядущего брака для Пруссии. А также о том, как можно будет усилить первые и ослабить вторые.

Принц кивнул. На эту тему можно не волноваться – тезисы у него уже были, ведь Петр еще в Москве предупредил о желательности их наличия. Значит, скоро Елизавета станет его женой…

Во время путешествия она открылась ему с несколько неожиданной стороны, хоть он и раньше знал, что цесаревна – женщина весьма решительная. Однако он не думал, что командовать она может не хуже прусского фельдфебеля. Хотя подобные метаморфозы вполне объяснимы. Если монарх из каких-то своих соображений всегда вежлив и почти всегда доброжелателен, то это может означать всего две вещи.

Или он просто никуда не годный монарх.

Или в государстве есть специальные люди, кои вместо него орут, матерятся и пускают в дело кулаки либо специально для таких случаев предназначенную трость.

В путешествии Елизавета была назначена именно таким человеком и смогла очень быстро освоить соответствующие приемы, вот и все. Тем более что, учитывая ее пол, цесаревну сопровождали два уполномоченных из штата Федора Ершова. Никакие трости им были и даром не нужны, в крайнем случае они могли прекрасно обойтись оглоблей.

Теперь Фридриху предстояло решить – кто в их сначала наследном, а потом, глядишь, и царственном дуэте какую роль будет исполнять. Пока принц склонялся к мысли, что девушка пусть довольствуется той, что играет сейчас. В конце концов, у нее очень неплохо получается.

Великое посольство пробыло в Берлине десять дней. За это время император и король успели не только тихо, без лишнего ажиотажа помолвить Фридриха с Елизаветой, но и договориться по некоторым другим пунктам. В частности, в ответ на прямой вопрос Петр клятвенно заверил собеседника, что прекрасно осознает, сколь тому необходим коридор через польские земли в Восточную Пруссию, и с пониманием отнесется к любым шагам в этом направлении. Действительно, император хорошо помнил из курса истории, что от приобретения польских земель Россия не получит ничего, кроме нешуточной головной боли. И хотя делить Польшу будут на троих, ее народ начнет видеть основного оккупанта именно в России. Не в последнюю очередь потому, что та в конце концов прибрала к рукам столицу – Варшаву. И Новицкий не собирался наступать на те же грабли. Нет уж, пусть дорогой Фридрих, которого, чем черт не шутит, за это потом назовут Великим, сам завоевывает Варшаву, потом же разбирается с перманентными бунтами. А Россия даже не станет помогать подавлять их – зачем, спрашивается? Немцы прекрасно справятся и сами. Зато если когда-то в отдаленном будущем Пруссия начнет вести себя недружелюбно, всегда можно будет поддержать освободительную борьбу братского польского народа. Раз уж Польше все равно суждено скоро закончить свое существование как независимому государству, то пусть она это делает побыстрее и в когтях прусского, а не русского орла.

Более того, Новицкий считал, что Австрию к дележу Польши лучше не допускать – если, конечно, получится. Тогда она будет долго обижаться на державу, утащившую лакомый кусок прямо у нее из-под носа, каковая обида резко снизит возможность заключения австро-прусского союза. Правда, сейчас он и без того крайне маловероятен, но так будет далеко не всегда.

И, значит, император пообещал королю всяческую поддержку в том случае, если Вена вдруг начнет возникать по поводу пробития коридора из основной Пруссии в ее восточную часть.

Кроме того, монархи определились со временем свадьбы немецкого принца и русской цесаревны – оное действие было назначено на апрель грядущего тридцать четвертого года. Причем Новицкий выразил желание взять все расходы на себя, против чего Фридрих Вильгельм возражал исключительно ради соблюдения приличий и совсем недолго – всего секунд тридцать. А потом согласился, в том числе и с тем, что император явится на свадьбу в сопровождении небольшого количества русских войск. Потому как из Пруссии было даже ближе до театра грядущих боевых действий, чем из Курляндии. То есть надобность во встрече с Анной Иоанновной отпала, но Новицкий все равно по дороге домой собирался завернуть в Ригу. Ведь обещал же! А о чем при этом говорить – разберемся по месту. Например, вполне можно будет побеседовать про остров Тобаго.

Но вот наконец все дела были завершены, и посольство начало собираться домой. Обратный путь предполагался таким же порядком, что и сюда. То есть все на «Петре Первом» в сопровождении десяти яхт типа «Спрей», а император на килевой яхте проекта «Беда» в сопровождении второй точно такой же, их не ждет, а быстро плывет сначала в Ригу, потом оттуда в Питер.

Отъезд был назначен на завтрашнее утро, а пока Сергей шел по коридору дома, где пока еще квартировало посольство, – он собирался перед отъездом сказать пару слов своей тетке. Однако перед дверью в ее покои стояли двое часовых.

– Ваше величество, – неуверенно сказал прохаживающийся по коридору унтер, – ее высочество велела никого не пускать до особого распоряжения.

– И меня тоже? – немного удивился император.

– Нет, вас-то мы, конечно, пустим, но… может, вам туда не надо?

– Почему?

– А вы послушайте.

С этими словами унтер чуть приотворил дверь. Теперь оттуда явственно доносились страстные охи и стоны.

– Это она там с Фридрихом?

– Так точно, вашество!

– И давно?

– Со вчерашнего вечера. После полуночи вроде ненадолго угомонились, а сейчас вон по новой начали.

«Ясно, – подумал Новицкий, – перед разлукой Лиза пытается оставить у жениха самые яркие воспоминания. Чтобы он, зараза, потом неделю враскоряку ходил и месяц на баб смотреть не мог! Ладно, пусть трудится».

– Если цесаревна закончит личные дела до десяти вечера, то передайте, чтобы зашла ко мне, – велел император. – Если же нет, то ей будет письмо.

По пути в Ригу Сергей смог оценить яхту, в создание которой внесла немалый вклад его молодая жена. Суденышко, без затей несшее имя «Елена», легко шло чуть ли не против ветра! Причем довольно сильного, капитан Спиридов оценивал его в семь баллов. Угол между направлением, с которого он дул, и курсом яхты составлял градусов сорок пять, при этом «Елена» уверенно держала скорость около восьми узлов. В трех кабельтовых сзади, не отставая, шла вторая такая же яхта – «Елизавета».

На второй день плавания Новицкий подумал, что не очень удачно подобрал серию названий. Но он считал, что таких яхт будет всего две – все-таки они получились заметно сложнее в производстве и дороже «Спреев». Но насколько же лучше! Да, но тогда как прикажете называть следующие – продолжать линейку женских имен? До подозрений Лена, конечно, не опустится, но все же у нее может мелькнуть нехорошая мысль. И что теперь делать?