Странник - Петр Катериничев

– Его тоже прокачайте.

– Есть.

Уже на пороге Головин обернулся, глянул на Грифа двумя кусочками льда:

– Если ты наврал хоть в малом, не обессудь, – повернулся к доктору, бросил коротко:

– Будет в его бреде хоть что-то о Даше, звонить сразу. – Лицо его закаменело, Головин сглотнул сухой, шершавый ком, добавил хрипло:

– Сообщите любую информацию.

Магнат покинул кабинет, следом скрылась свита. Остались . двое помощников и доктор. Он ввел иглу Грифу в вену, плотнее закрепил муфты на пальцах, отрегулировал капельницу, включил секундомер.

– Что за новое снадобье? – спросил Гриф, чувствуя, как горячая волна покатила по телу.

– Люди рассказывают такое, что сами давно забыли. Расслабьтесь. Это совсем не похоже на скополамин и любые его производные.

– Появились хорошие препараты... Такие, что действуют быстро...

– Нам не нужно быстро. Время есть. Нам нужно хорошо.

– Быстро... Очень быстро... Очень...

Гриф говорил, говорил, чувствуя, как сохнет во рту и невнятная радость наполняет все его существо. Он пытался вспомнить уже испытанные им ощущения при действии подобных препаратов, но не вспомнил. Ну что ж, принцип все равно один, нужно просто поплыть по волнам фантазии и увлечь себя ими настолько, чтобы...

Гриф потерял мысль в горячем, влажном, изумительного цвета тумане, что накрыло с головой. Он попытался сосредоточиться и – вспомнил. Да: нужно выдумать себе мир, вжиться в него, и тогда никакой чужой голос не сможет вмешаться в эти грезы, разрушить их, потому что он будет верить в них и только в них..

– Долго ждать? – спросил доктора один из охранников. Тот глянул на секундомер:

– Еще семь с половиной минут.

– Может, пока вторым займемся? По сокращенному варианту.

– Нет. Халтурить я не люблю.

– Думаешь, орден дадут? Доктор только пожал плечами.

– Мне нужно выйти, – тихо произнес Вагин. Он был бледен. Его всегдашне блеклое, серое лицо, обрамленное сверху пегими, усыпанными перхотью волосами, в ярком свете сделалось зеленоватым.

– Выведи его, – приказал доктор одному из охранников. – Не то нам придется дышать его блевотиной, пока не закончим.

Охранник подошел к Вагину, открыл ключом наручники, приподнял со стула за шиворот, поставил на ноги, брезгливо отер осыпанную перхотью руку:

– Ну ты и пархат, братец.

От долгой неподвижности ноги Серого Йорика затекли, он сделал шаг, другой и неловко, боком, свалился на ковровое покрытие, нелепо взмахнув рукой.

– Ну, Гриф, набрал себе недомерков. – Охранник наклонился, вытянув пятерню и собираясь снова прихватить Вагина, как щенка, за шиворот.

Выстрел хлестнул, словно ученической линейкой с маху ударили по столу; охранник упал на месте, а Вагин выстрелил еще дважды: пули пробили другому охраннику шею. Доктор обернулся и уставился на крошечный пистолетик в руке Вагина, потом перевел взгляд на лежащего у стола охранника: сонная артерия была пробита, и жизнь покидала тренированное тело: с каждым мощным ударом сердца алая артериальная кровь заливала палас.

– Он умрет максимум через минуту, – констатировал доктор.

– Тебе что за дело?

Никелированный браунинг был направлен в лицо доктору. Неизвестно, что испугало того больше: вид убитых, полминуты назад – отменного здоровья парней или сама фигура убийцы: некрасивый, с блеклыми глазками, в кургузом пиджачке. А может быть, выражение его лица: Вагин смотрел на доктора абсолютно безразлично, как смотрят инженеры на предмет не просто неодушевленный, но скучный потому, что он не пригоден для конструктивного использования в той схеме, что уже сложилась в голове техника.

Доктор покосился на дверь, но тщетно: двойная дверь не пропустила звука выстрела малокалиберного пистолетика, а вышколенная охрана, оставленная Головиным в здании, не вмешивалась в допрос: это было компетенцией доктора.

– Гриф понимает, что происходит? – спросил Вагин.

– Да. Но он обезволен.

Вагин недоверчиво покосился на Грифа. Похоже, он ни на грош не верил в то, что его патрона можно лишить воли каким бы то ни было способом.

– Сейчас его самое время спрашивать. Он не сможет ничего утаить. И готов подчиниться голосу оператора. Компьютер покажет степень его сопротивления в той или иной форме: некоторые люди способны концентрироваться и выдумывать несуществующую действительность, и только опытный аналитик способен даже в таком состоянии отделить правду от вымысла опрашиваемого... – Доктор говорил и говорил без умолку: он или уловил, или распознал опытом тот соблазн, что мучил Вагина: стать господином над человеком, что всегда прежде возвышался над ним. И говорил все это доктор с тем, чтобы убедить Вагина в своей полезности, незаменимости: зрачок пистолета пугал черным жерлом небытия.

– Когда он придет в себя?

– Это зависит от активности опроса и силы сопротивления респондента оператору. Обычно допрос продолжается минут двадцать. Потом пара часов отдыха.

Лучше, если это будет сон.

– Сон – вообще лучше жизни, – раздвинув блеклые губы, произнес Вагин, невыразительно посмотрев на доктора. Тот хотел что-то ответить, но поперхнулся: раздался характерный звук выстрела, на животе доктора проступило алое пятно, он открыл рот, захрипел, силясь закричать или позвать на помощь и притом понимая бесцельность и тщетность этого крика... Он осел на колени, Вагин подошел к нему сбоку, приставил пистолет к височной кости и спустил курок. Убитый ткнулся в пол, как переброшенный через скобу крючок.

Вагин действовал быстро. Подхватил саквояж доктора, подошел к столу, с пульта заблокировал дверь, сбросил муфты с пальцев, приподнял Грифа, провел его через кабинет, открыл одну из панелей, приведя в действие скрытый электромотор с помощью компактного пульта, расположенного на брелоке с ключами. С тугой подхватил осевшего босса, произнес внятно:

– Нам нужно идти.

Гриф открыл глаза, но взгляд его был сейчас взглядом годовалого младенца.

За панелью находилась крохотная витая лестничка. Вагин задвинул панель, вместе с Грифом спустился в подвал, открыл плотную, как в бомбоубежище, дверь и попал в скудно освещенный туннель, похожий на подземный переход, но уже. Это был сохранившийся еще с прошлого века и кое-как подлатанный на скорую руку подвал.

Гриф шагал, поддерживаемый Вагиным, неестественно прямо, вскидывая колени, но не так, как пьяный, а словно марионетка в руках неумелого манипулятора.

Ход привел в подвал соседнего дома. Оттуда, поминутно спотыкаясь, Вагин вывел Грифа по узкой лестничке к другой двери, деревянной, отомкнул и ее, и они оказались во дворе старого многоэтажного дома, стоящего напротив особняка, в котором располагалась контора Грифа.