Вольник - Константин Георгиевич Калбанов

и наживётся за счёт внесённой предоплаты. Даже если Бульдог объявится, это уже ничего не изменит. Он официально признан погибшим, и сделка аннулирована. Я вообще не удивлюсь, если небезызвестный мне кадровик тут в доле.

— Я бы не назвал случай счастливым. Бульдог был отличным пилотом и достойным мужиком, — возразил Лужин.

— Я его не знал. А самолёт мне нужен, — теперь уже по обыкновению пожал плечами я.

Выпроводив Гаврилу и заперев дверь, я извлёк из кармана коробочку со своей покупкой. Камень без оправы, сунул в специальную нишу в замке, зажав винтом его так, чтобы он не болтался, и прикрыл крышку. Всего лишь однокаратники, но этого более чем достаточно, чтобы заблокировать замок намертво. Теперь если рядом не окажется его двойника, на моём колечке, дверь только взрывать. Окон в подвале нет, только вентиляционные отверстия, об отмычках я не слышал. И потом, по большому счёту это преграда больше от вездесущих детей. Вот уж кому я не собирался доверять ни на грамм.

Окончательно уединившись начал распаковывать ящики. Всё. С этого момента посторонним сюда вход запрещён. Столярка со слесаркой без проблем. Гаврила и его мальцы могут там трудиться сколько душе угодно. Тут же только мои владения и больше ничьи.

Я настолько увлёкся желанием как можно быстрее проверить свою задумку, что не заметил, как наступила глубокая ночь. Глянул на разбросанные части, и вздохнул. Собиралось всё легко как конструктор, факт. Но больно уж много всего нужно было сделать, а я, что ни говори, не железный.

Во время завтрака Гаврила смотрел на меня настороженно выжидательным взглядом. Признаться, мне хотелось отложить покупку самолёта, и вернуться в подвал. Даже не ожидал, что так будет зудеть. Пока мастерские исполняли заказ, было как-то фиолетово. А тут, когда практически вышел на финишную прямую, мне до нестерпимого зуда захотелось поскорее получить результат.

Хотя, с другой стороны, и взлететь на своём аэроплане то же хотелось до дрожи в коленях. Хм. А это идея. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы. Быстро затолкав в себя завтрак, я подорвался из-за стола, в сопровождении Гаврилы.

В лавке задержались не на долго. Мартьян Ярославович уже обо всём позаботился, осталось только подписать договор, который мы заключали без каких-либо свидетелей. Своих охранников Мартьян Ярославович похоже к таковым не относил. Я быстренько ознакомился с его содержимым, и без лишних слов подписал.

После чего мы с Абрамовым направились в банк. Он может быть и являлся привилегированным клиентом, но служащие на дом к нему не выезжали. А жаль. Сэкономили бы время на дорогу. С другой стороны, едва переступили пород, как нас подхватили под белы рученьки и провели в отдельный кабинет, где выслушали просьбу лавочника.

— Мартьян Ярославович, мы разумеется к вам со всем уважением. Но поймите меня правильно, мы не можем вот так запросто выдать кредит на приобретение аэроплана. Молодому человеку необходимо внести хотя бы четверть его стоимости.

— С этим нет проблем, — ответил я вместо Абрамова. — на моём счёте, как раз в вашем банке, имеется двадцать четыре тысячи рублей. Альбатрос стоит девяносто. У меня ещё и останется полторы тысячи.

— Вы позволите, я отлучусь на минуту, — обращаясь к моему поручителю, и даже не глянув в мою сторону, попросил клерк.

— Разумеется, — отпивая из чашки предложенный кофе, согласился тот.

Отсутствовал банковский работник недолго. Каких-то пять минут, и он вновь присоединился к нам, выглядя при этом уже вполне по деловому. Однозначно ходил проверять состояние моего счёта. Ожидаемо. Далее дело пошло куда бодрее. Не прошло и получаса, как я вышел из банка с соответствующим поручительством на необходимую сумму.

Владелец авиасалона встретил меня как самого дорогого гостя. Разве только не облизал с головы до ног. Ещё бы. Стоит эдакая громада, занимает место, а главное ещё немного и начнёт терять в цене. Что с того, что не летает. Это ни о чём не говорит. Часики тикают, машина стареет, желающих на лежалый товар значительно меньше, и он обесценивается.

Однако, если господин Нэш думал, что будет так просто, то сильно ошибался. Он уже хорошо наварился на этих крылышках. Так что, жалеть и входить в енго положение я не собирался.

— Мистер Нэш, прежде чем мы завершим сделку, мой борт-механик осуществит приёмку аэроплана. И как только он доложит мне о том, что качество удовлетворительное, я буду готов передать вам поручительство банка. А до того, чтобы у вас не возникло сомнений в том, что я серьёзный клиент, мы с вами составим договор о намерениях.

— Но, аэроплан абсолютно новый.

— Не спорю. Но при этом он совершил перелёт в несколько тысяч вёрст. В этой связи я всё же настаиваю на вдумчивой приёмке. Однако, если вас это не устраивает, то я могу отправиться в Америку, и приобрести аэроплан уже там. Отсрочка в несколько дней для меня не принципиальна.

— Хорошо. Мы составим договор о намерениях, и ваш борт-механик получит полный доступ к аэроплану. Разумеется, под присмотром наших специалистов.

— Будь иначе, и он даже не приблизился бы к «Альбатросу».

— Мне из них душу вытрясти, или как? — счёл нужным уточнить Лужин, когда мы вышли из конторки, по завершении оформления бумаг.

— Тебе нужно принять аэроплан так, чтобы сразу можно было бы отправляться в полёт. Альбатрос ведь новый. Или я что-то путаю?

— Я вас понял, Фёдор Максимович, — улыбнулся Гаврила…

* * *

Дверь распахнулась, и в комнату вошёл учитель. Обычно он не позволял себя подобного, и как бы не торопился, непременно стучался. А тут вдруг, буквально ворвался, иначе и не скажешь.

Впрочем, возмущаться по этому поводу девушка не собиралась. И уж тем более на фоне крайней встревоженности учителя. Вот уж чем он всегда владел, так это эмоциями. Она лишь однажды видела их откровенное проявление. Это было радостное возбуждение. Она тогда подала ему ковш с водой, чтобы напиться, а он случайно прихватил её пальчики. И это действительно была случайность. Она выдернула руку, смущённо покраснев, а он никак не мог совладать с собой, осознав, что перед ним одарённая.

Правда, тогда он быстро взял себя в руки, и переговоры с её родителями вёл уже с холодной расчётливостью. А вот сейчас, и не думает брать себя в руки. Или скорее всё же не в состоянии. А значит, предстоит нечто чрезвычайно важное. Может открыл новую огранку? Как раз вчера он нарастил свой конструкт новым прибытком.

Это была великолепная работа! Она ему помогала в этом. Впрочем, как и всегда, с тех пор, как оказалась