Особый случай - Екатерина Васина

– А я тебя люблю, Огонек, – тихо ответил Рейн.

И я расслабилась в его руках, не успев испугаться. Прильнула спиной к его груди, чувствуя необычайный прилив легкости и счастья.

Эристан утопал в зелени и цветах. Яркие краски со всех сторон били в глаза, и я чувствовала себя немного оглушенной. А еще для портового города вокруг было на удивление чисто. Мощенные брусчаткой мостовые, широкие улицы, по которым гуляло много людей. Я с любопытством крутила головой по сторонам, рассматривая разношерстную толпу. Рейн был прав, здесь никого ничем не удивишь. В толпе прогуливались с зонтиками дамы, затянутые в корсет, а рядом шли местные женщины в ярких юбках и блузках, оголяющих плечи. Я даже видела воительницу в брюках, с мечом в ножнах на перевязи.

Перед выходом Рэм всех плотно накормил, и мы, нырнув в шумную толпу, некоторое время просто гуляли по городу. Потом выбрали приличную гостиницу с тихим двориком, увитым плющом, в центре которого журчал фонтан, а в прозрачной воде плавали пестрые рыбки. Номер оказался просторный и чистый, и даже с балконом, выходившим во внутренний двор. На балконе можно было посидеть в тени или поесть на свежем воздухе. Плющ давал тень и скрывал от взглядов других постояльцев.

В гостинице мы выпили холодного морса и пошли по магазинам. Заранее выбором места ночевки Рейн озаботился для того, чтобы было куда доставлять покупки. А поскольку с собой мы не взяли никакого багажа, заняться этим вопросом он планировал обстоятельно.

И я не собиралась ему мешать. Плевать, что это попирает все правила приличия. Этикет, навязвнные ограничения, хорошие манеры – все это казалось таким далеким и ненужным! Среди ярких красок и пестрой толпы, где никому не было ни до кого дела, я чувствовала себя легко и свободно.

Но Рейн удивил, объявив в придирчиво выбранном дамском салоне, что ему требуется все самое лучшее для его невесты и цена не имеет значения. Мне было безумно приятно. Невеста – это не любовница и не содержанка, и продавщицы смотрели уже иначе. Тут уж мне пришлось проявлять благоразумие и выбирать наряды, исходя из моего положения, а не подходящие для балов и приемов. Рассмеялась, представив себя во всем этом обмундировании приседающей в реверансе на палубе корабля.

Все же я купила себе несколько приличных платьев, которые обещали уже на следующий день подогнать по фигуре и доставить. Рейн же, пока я выбирала и меня обмеривали, успел набрать ворох пакетов, а что внутри – не говорил. Лишь заговорщицки перемигивался с девушками-продавщицами. Те хихикали и смотрели на него восхищенно, а на меня с завистью, обещая все доставить по оставленному адресу.

– И все же, что там? – умирала от любопытства я, когда мы вышли на улицу.

– Вечером узнаешь, – таинственно ответил капитан, всем видом показывая, что больше ничего не скажет.

Раздосадованная, я затащила его в лавку, где выбрала себе метательные кинжалы и перевязь для них.

Рейн все оплатил и лишь посмеивался, когда я зловещим голосом пообещала его привязать и устроить допрос с пристрастием.

– Огонек, если это будет кровать, а ты на мне в том, что я тебе купил, то исполнятся мои самые смелые фантазии, – шепнул на ушко этот наглец, а меня окатило волной жара.

Из чувства противоречия нашла специализированную лавку, где одеваются наемницы, и купила себе кожаные брюки, рубашку и жилет с несколькими потайными карманами, куда можно спрятать оружие. Пусть не думает, что я собираюсь непонятно в чем скакать вокруг него. Или на нем…

Только представив привязанного к столбикам кровати пирата и себя, восседающую сверху, я ощутила, как еще одна горячая волна прокатилась по телу.

– Здесь жарко, – сказала Рейну и сбежала из лавки, пока он расплачивался за покупки.

Выйдя, капитан лишь довольно посмеивался и выглядел так, как будто знал мои мысли.

Это был удивительный день! Мой пират позволял мне любые безумства, оплачивал, не торгуясь. Брал все, на что падал мой взгляд, и не собирался ограничивать, шутя, что если я забью обновками весь трюм, то он захватит для меня корабль, чтобы было где хранить вещи.

А я разошлась, чувствуя себя ребенком на ярмарке, когда хочется и того и другого… Глаза разбегались. Постельное белье из шелка? Берем! Будет приятно холодить кожу в жару. Ширма, разрисованная яркими цветами и диковинными птицами? Тоже берем! Поставим у стены в каюте, будет красиво. Подсвечник из хрусталя, способный накапливать солнечный свет и мягко светящийся в темноте? Еще как берем! Это не висящая пупырчатая рыба, которая, кстати, незаметно исчезла из каюты после моей критики.

Не смогла пройти и мимо красного платка с черным изображением бородатого пирата, угрожающе сжимающего в руке не саблю, а поварешку. Рэму подарю. Так и вижу на тролле платок, повязанный на голову. Ему на Санни даже рычать не надо будет. Только нагнуться и показать рисунок, чтобы проникся и трепетал.

Когда я уже валилась с ног, мы отправились ужинать в ресторацию на открытой террасе с видом на море. Полюбовались закатом под звуки ненавязчивой музыки. Выступала местная знаменитая певица, и все столики оказались заняты. Даже народ внизу собрался послушать.

Сильный голос с легкой хрипотцой лился по округе. Она пела на незнакомом языке, но так чувственно, что внутри все трепетало. Голос бередил, вызывал непонятное волнение и тоску. Рейн сказал, что это местный диалект, а песня о любви. Он попытался мне перевести, но я остановила. Неважно, и так понятно, что о любви и потере, иначе бы так не сжималось сердце…

Мы послушали только несколько песен и ушли. Вокруг было много людей, а хотелось уединения. Как-то быстро опустились сумерки, принеся с собой приятную прохладу. На улицах зажглись фонари, и мы медленно шли обратно в гостиницу.

Голос певицы стих, заглушенный заводными ритмами уличных танцовщиц, которые извивались под бешеный ритм барабанов на побережье вокруг разожженных костров.

Но даже когда вернулись в номер, у меня внутри все еще звучала чувственная мелодия со словами на неизвестном языке. Хотелось нежности, неспешных ласк. А еще убедиться, что этот мужчина мой и никуда не денется. Странная тоска, навеянная мелодией, требовала доказательств, что у меня будет все по-другому. И я подумала, что, кажется, не переживу, если Рейн исчезнет из моей жизни.

Комнату уже буквально забили нашими покупками, но нам было не до них. Мы начали целоваться с порога, и даже не помню, как добрались до постели.

Упоительная, волшебная ночь, наполненная страстью, любовью и нежностью…

А наутро нас разбудил стук в дверь. Настолько настойчивый, что было ясно – что-то случилось.

В дверь номера стучали не переставая. Я еще сонно потирала глаза, а Рейн успел натянуть брюки, накинуть рубашку и взять оружие, спрятав его за спиной. Сталь кинжала бросала солнечные зайчики, и один попал мне в глаза. Зажмурилась и не увидела, как капитан открыл дверь, а вот голос одного из членов команды узнала.