Кольца Джудекки - Вера Евгеньевна Огнева

не заметил. Ну, стоял человек на цыпочках…  Один Илья сидел пришибленным. Выходит, все время с ними рядом был и не человек вовсе. А кто?

Теперь уже Донкович уткнул голову, в сложенные на согнутых коленях руки. Ступор, отупение, прострация.

Руслан, оказывается, успел пробежаться по окрестностям и выяснить, куда дальше двигаться. А что на плато можно, например, босиком по травке, не опасаясь, так, видно же. Всем видно? Ага, дружно откликнулись люди. Видно. Слышно, ощутимо и мыслимо. И тепло и покойно. Только херувимы от чего-то не поют. Должно — к ненастью.

Опять заглючило! Вон же остальные растянулись на шелковой мураве рядышком. Аки агнцы с волцями! Василичь и АФ чуть не в обнимку. Кирюха с Сократом разговоры разговаривает. Одному Илье, как всегда, не в кайф.

Вот уйду в ласковую тень рощи, залягу там под деревце, с которого орехи сами в рот прыгают, и начну тихо умирать. От чего? От последней, предельной, окончательной уверенности: возврата не будет. Не в город Дит — домой, в ТОТ мир. Шел сюда и надеялся, чего теперь-то, перед собой-то вилять. Думал, раз отсюда никто не возвращается…  Да кто ж отсюда согласится обратно, когда такая благодать в воздусях?

Он скрутился в комок и тихонько постанывал, перемалывал хрящики почившей надежды.

* * *

По мере того как приближался лагпункт, приговоренные веселели, стражники смурнели. Даже Кирюха-капитан шел не так прытко, как полагалось. Цеплял нога за ногу, отвлекался на местные красоты: то ему орехов занадобится, то воды свежей, то цветок увидел и поплелся к нему. Нанюхал, вернулся еще медленнее. Но дорога таки двигалась к концу.

Среди разбросанных там и сям кущ, блеснуло, потянуло влажной чистой свежестью. Люди, не сговариваясь, повернули к бегучей воде, у которой и нашли лагерной форпост.

Напоследок Кирюха все же выпендрился: построил отряд, как для марша.

— Тебе премию обещали за строевую? — поддел АФ. Впрочем, никто сильно не возникал — встали, пошли.

У самого берега стоял добротный дом. За ним — пристань. Сбитые в полотно, бревна уходили в воду. Сама река неспешно катила чистые прозрачные волны к невидимому краю обрыва.

Сельва вдруг представилась Илье ирреальной ойкуменой, почти философской категорией, — давно ли подыхал в ней? — из которой они вырвались! Первая его реакция не в счет. Завтра ностальгия уймется, спрячется вглубь, истончится, растает, закуклится в кокон с ноготок, чтобы навсегда почить на донышке души.

* * *

На шум из дома вышли пятеро. Все, как на подбор, высокие, плечистые. Рубашки из папира сияли до рези в непривычных глазах. Кирюха оробел, а по тому, наорал на подопечных и подчиненных, и только оправившись таким манером, пошел докладывать.

Этапники рассматривали хозяев, прикидывая в уме, чего ожидать. В плохое как-то не верилось. Очень уж здорово вписывались местные в тутошнюю свежесть и чистоту.

За процедурой передачи приговоренных последовало разъяснение: стражу прямо тут, у причала нагрузят положенным количеством каторжанской дани и проводят по реке до спуска. От подножья им предстоит короткий переход опять же к реке. А уже оттуда до самого Дита стража пойдет на широких плоскодонках. Так безопаснее. Оно конечно, как посмотреть. Но с другой стороны, четверым в сельве, да еще груженым, не выжить, не дойти. Это уж — как Бог свят.

Приговоренных пока оставили. Один из местных вышел к ним, проследовал вдоль жидкого строя, заглянул каждому в лицо. У самого физиономия непроницаемая. Посмотрит — дальше. Мазнет глазами по следующему и — мимо, мимо. Ни слова, ни полслова. Только у Руслана задержался, головой тряхнул, будто сбрасывая морок.

А и не торопился никто. Раз не про нас забота — посидим. Орехов и плодов, похожих на фейхоа, наелись, так что пучило. Можно и поскучать. Не исключено, сей форпост — последнее благостное место в этой жизни.

Стражников завели в дом. Через некоторое время в дверях показался Василич, постоял на пороге, посмотрел в сторону приговоренных, безнадежно махнул рукой и канул обратно в проем. Не понравилось сие явление всем. Эйфория от пребывания в тихом благостном раю помаленьку уступала место настороженности. То, что на них не обращают внимание, только усугубляло: щас спровадят Кирюху со товарищи и примутся за позорную команду. Руслан как обычно — сидел, уткнувшись подбородком в сжатые кулаки. Сергей встал, пошел кругами. Постепенно все пришли в движение, центром которого стал неподвижный парень.

— Может, того…  — тихонько начал АФ. — Пока там разборки с угощением, двинем отсюда, лови нас потом по кущам. Руслик дорогу укажет.

— Он тебе что, ясновидящий? — вскинулся Сергей. — Сориентироваться — одно. А поди, угадай, как себя поведут хозяева? Вдруг у них тут местная фауна приспособлена, беглых ловить?

— Думаешь, собак спустят?

— Ага, ростом с лошадь.

— Тьфу на тебя. Наговоришь.

— Сиди не рыпайся.

Илья озлился. Сам только что прикидывал, как половчее смыться.

Руслан прикрыл глаза. Дремлет или слушает? Илья дождался, пока успокоится спор, пошел, тронул парня за рукав. Через толстую ткань куртки прошибало теплом, будто печки коснулся. Синие глаза раскрылись.

— Извини.

— Говори.

— Пока хозяева разбираются со стражей, можно уйти подальше, затаиться. Как считаешь?

— Незачем, — и опять зажмурился, дослушать и досмотреть что-то внутри.

* * *

Они сидели, потом лежали. Илья лениво катал в голове ответ Руслана, пока ни задремал. И никакого ажиотажа. Ждут и ждут. Не поверишь, что три дня назад, за минуту промедления готовы были друг другу в глотки вцепиться. У-м-и-р-о-т-в-о-р-е-н-и-е.

Сначала на пороге показались свои стражники, потом хозяева. Уходящие тащили увесистые мешки. Василич вообще едва шевелился. Кирюха его особо отметил — нагрузил подзавязку. Но Василич — мужик крепкий, до плоскодонки дотянет, а там — само пойдет.

С проводами не затянулось: покормили дорогих гостей на дорожку, прием-сдачу провели, данью нагрузили и — давайте парни, по холодку, пока светло. Местные сели на весла. Стражники разместились пассажирами широкого, похожего на баржу шлюпа; оттолкнулись, и лодка пошла сама, только подправляемая веслами. Течение поволокло ее на быстрину. Шлюп стал мельчать и рябиться, рассеиваясь в бликах солнца.

Сергей решительно поднялся — часа четыре уже маялись отдыхом — и пошел к воде.

— Ты куда? — окликнул неделикатный Сократ.

— Купаться.

Он уже ступил на бревенчатую пристань, когда из домины выгляну местный стражник:

— Погоди немного. Пусть подальше отойдут. Лучше, что бы не видели.

Заявление озадачило Сергея настолько, что он вопреки первоначальным намерениям и собственному характеру, остановился, посмотрел, на удаляющуюся посудину, потом на местного. Тот тоже глядел с интересом.