Путин. Путеводитель для неравнодушных - Владимир Рудольфович Соловьев

Согласившись возглавить избирательный список «Единой России», Путин очень четко дал понять, что обязательно скажет, кого он видит преемником. Теперь это будет выбор не только Путина, но и той партии, которую он ведет за собой. А партия не может не выдвинуть своего кандидата в Президенты. Не возникает никакого сомнения, что Путин непременно должен будет высказаться, не только как уходящий Президент, но и как лидер правящей партии. А это уже совершенно другое государственное устройство — не по формальному звучанию, а по логике, что крайне важно. Этот факт возвращения государства в лоно партийной структуры, но уже на новом этапе становления демократии в России, является, конечно, принципиально значимым для всего будущего политического образа российского Президента. Раньше у нас получалась очень странная ситуация: парламентские выборы — это выборы партий, а президентские — это выборы личности.

Есть внутренние противоречия между личным желанием Путина и тем, что раньше называлось «объективными историческими закономерностями». Как бы он сам ни хотел устраниться и пожить спокойно, боюсь, что это ему будет сделать крайне тяжело. Для друзей он будет постоянной поддержкой, а для врагов — страшной угрозой. Но оставить его в покое ни те ни другие не смогут.

Значит ли это, что подражателей у Путина не будет в дальнейшем? Сам Путин и его команда продвигают лозунг: «Не будет преемника, будет преемственность». Я думаю, что это скорее пожелание, чем правда, потому что даже сама команда Путина вряд ли хорошо понимает, что будет дальше. Это вопрос вероятности. Конечно, нужно искать человека, похожего на Путина, но ведь проблема в том, что таких людей на сегодняшний день нет. То есть даже преемники, идущие в том же направлении и даже обладающие некоторым внешним сходством, все равно невольно станут иными. Даже среди близких друзей Путина идут постоянные войны и плетутся интриги. Поэтому разногласия, касающиеся того, что именно имел в виду Путин, будут присутствовать, кто бы к власти ни пришел.

Я думаю, что Путин это хорошо понимает. Большего разжигателя эмоций, чем Кремль, нет в природе, поэтому, как только в Кремле сядет кто-то другой, это будет уже совсем другая история и совсем другой Президент. Какие бы заверения ни давались в начале.

Каждый бразилец знает, каким должен быть состав сборной Бразилии по футболу. У каждого россиянина имеются свои предложения касательно состава кабинета министров и личности Президента. При этом должность Президента вообще не вполне понятна. Ясно, что Президент — это не царь. Но с другой стороны, это и не управленец в чистом виде. То есть кто такой Президент — харизматик, которым был Ельцин, или прагматик, которым является Путин, или системный человек? Кто из путинского окружения мог бы быть Президентом? Например, Сергей Семенович Собянин. С опытом губернаторской работы, великолепно себя зарекомендовавший на должности руководителя администрации, очень крепкий хозяйственник, прекрасно знающий жизнь регионов. Чем плохой кандидат? Или просто молодые, талантливые губернаторы, начиная от Жилкина и заканчивая Хлопониным. Или мощные руководители, такие, как Чемезов и Якунин, один из которых возглавляет «Росвооружение», а другой железные дороги. Ну и, конечно, очевидные фавориты нынешнего этапа избирательной гонки Дмитрий Анатольевич Медведев, который так нравился всем либерально настроенным учителям и врачам, и Сергей Борисович Иванов. Сюда же можно добавить и стремительно возносящегося по карьерной лестнице Анатолия Сердюкова. Если предложить народу выбор между этими людьми и думскими политиками, то, скорее всего, последние окажутся менее популярными, потому что все-таки ассоциируются скорее с говорильней, чем с конкретными делами. Вряд ли Сергей Миронов или даже глубокоуважаемый мною Борис Грызлов, или Владимир Жириновский, или Геннадий Зюганов в нынешней ситуации могли бы претендовать на место Президента. Все-таки скорее к ним относятся как к лидерам крупных партий, а это несколько иное. Как ни странно, но в России пока есть такое наивное представление: Президент — не значит человек партийный, потому что если я в одной партии, а он в другой, то в этом есть некий конфликт. А хочется, чтобы Президент был Президентом всех россиян, а не ставленником какой-то партии, хочется, чтобы он был над партиями, над структурой. Вот премьер-министр — пожалуйста, может быть партийным. По крайней мере, так воспринимает проблему большинство россиян.

В России не может быть коалиции между партиями, и из-за этого при переходе человека из одной партии в другую возникает ощущение, что он чуть ли не родину предал. Слишком уж серьезное отношение к партиям у народа и слишком несерьезное — у политиков, которые в них входят. Но ведь зачастую возможность занять должность Президента Российской Федерации — это совпадение оптимального количества случайностей. Ну разве мог представить Борис Абрамович Березовский, настойчиво тянувший одеяло на себя и кричавший, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Президентом стал Примаков, что для него все так обернется? Нет, не мог. Он совершенно не понимал и не рассчитал ситуацию.

У Примакова есть один минус: он не стал Президентом. Причем это минус очень глубокий. Он не только не стал Президентом, он побоялся пойти в Президенты. Я думаю, что в эмоциональном плане это была победа Путина. То есть Примаков не использовал исторического шанса, который у него был, даже не попытался. А Путин не испугался. При этом мотивация, по которой Примаков отказался пойти в Президенты, не кажется убедительной. («Вот, про меня говорили столько гадостей, что я решил не идти на выборы, история с тазобедренным суставом и прочее», — неубедительно.) У Примакова оказался не президентский характер. Примаков — мудрый, тонкий, «хитрый лис», прекрасно разбирающийся во многих аспектах, по уровню личности оказался годен для должности премьер-министра, но у него не хватило такой безоговорочной веры даже не в себя, а в предначертанность того, что он станет Президентом, что он даже не попробовал. И это однозначно дает эмоциональный перевес Путину. И все советы, которые может дать Примаков, как бы они ни были мудры и глубоки, это в конечном итоге советы человека, у которого был колоссальный шанс в жизни достичь самого высокого поста, которого только может достичь гражданин России, и он — испугался. Притом, какой бы ни была мотивация, это все равно испуг. Это примерно как финал Чемпионата мира по футболу, добавленное время, пенальти. И тебе говорят: бей. А ты говоришь: нет, я боюсь. А парень вышел и забил. И за ним навсегда, как бы он до этого ни играл, закрепился образ победителя. А у тебя был шанс, и ты отошел.

Психологически это, конечно, очень важно. Поэтому у Путина всегда есть преимущества в беседе с Примаковым, и в беседе с Горбачевым, и в сравнении с Ельциным. По отношению к Ельцину у него есть то преимущество, что он победил в войне, которую проиграл Ельцин. По отношению к Горбачеву у него тоже есть гигантское преимущество: он никому не дал отобрать у себя власть. Он не ушел в никуда и не трепыхался позже, пытаясь найти симпатии. Путин, в отличие от них от всех, ни разу не терпел крупного поражения. Его дорога всегда была дорогой везунчика. Все его неудачи относятся к сфере непубличной политики, и даже эти неудачи он обернул себе на пользу, потому что они оказались реальным уроком жизни. Путин получил тот самый жизненный опыт, которого не было ни у кого из этих партократов. Потому что и Ельцин, и Горбачев, и Примаков, — это все люди Политбюро. Путин по отношению к ним ко всем, конечно, самый народный. Все эти люди с довольно раннего возраста уже не помнили, что такое магазин, но знали, что такое правительственные пайки. Конечно, Евгений Максимович, к которому я отношусь с глубочайшим уважением, — блестящий профессионал, хитрый лис, но он — производное той системы.