Меценат из ментовки - Александр Чернов

Привольнов встал, распрощался с Самохиным и покинул особняк.

Королева Марго, дочка Паши карманника,

В танцевальном кружке, проводя вечера,

Как-то выросла вдруг, тут и началась паника.

Мы признали ее королевой двора…

Лесоповал «Королева Марго».

К концу рабочего дня Жорик вернулся в город и отправился на Саракульскую базу. На что он рассчитывал, отправляясь туда, Привольнов и сам не знал. Рассчитывал взглянуть на работников бухгалтерии и по их лицам определить наводчика? Глупость.

На территорию базы Жорик заходить не стал. Он перешел дорогу, сел в теньке на скамеечке и стал наблюдать за воротами. Минут через десять из них стали выходить первые работники базы. Привольнов обращал внимание только на служащих бухгалтерии. Вот вышел рослый парень приятной наружности. За ним прошествовал рыжий усатый парень с мужественным лицом и ширококостная толстогубая девица с косой. За ними прошмыгнул безусый паренек с длинной хрупкой шеей. Продефилировала крашеная блондинка средних лет. Она цокала каблуками так громко, что эхо отдавалось на другом конце улицы, а ее оплывшие щеки при каждом шаге подпрыгивали. Потом, переговариваясь, прошли седовласая мымра с дородной грудастой теткой. И последним покинул территорию базы плечистый молодой человек с заостренными чертами лица. Кто?! «Кто наводчик»? ― глядя вслед удаляющимся фигурам, задавал себе Жорик вопрос и не находил ответа. И еще один вопрос не давал ему покоя. Почему главарь преступной группировки, уничтожив банду, оставил в живых наводчика? Возможно, наводчик не знал в лицо так называемого начальника, а потому не представлял для него опасности? А может быть, главарь оставил его для новых дел, которые будет вершить главарь с новым составом банды? Если последнее, то у Жорика есть еще шанс вывести начальника на чистую воду.

План на сей счет у Привольнова был. Что ж, чтобы претворить его в жизнь, он отправится к Чугунихе.

…Было около восьми часов вечера, когда Жорик добрался до дома Иры. Бывшая одноклассница встретила Привольнова с кислой миной. Не нравилось Чугунихи то, что Жорик повадился к ней ходить. Не пара он ей. Она даже калитку ему не открыла, а, остановившись напротив бывшего одноклассника, чуть свысока спросила через забор:

― Чего тебе, Жорка?

Хорошо хоть разговаривает. Ладно, к унижениям Привольнову не привыкать.

― Я все по тому же делу, Ира! ― не замечая холодного приема широко улыбнулся он и, взявшись руками за забор, привстал на цыпочки ― так было лучше видно Чугуниху. ― Я не отниму у тебя много времени.

Чтобы уж совсем не прослыть грубиянкой, Чугуниха слегка смягчилась.

― Но поверь мне, к тому, что я тебе уже рассказала, я нечего добавить не могу. ― Она поморщила хорошенький носик и капризно проговорила: ― Ну, право, Жорик, у меня совсем нет времени.

Все равно, что пощечину дали.

― Жаль, ― Привольнов убрал руки с забора и криво усмехнулся: ― Ну, извини.

Хоть и старался Жорик выглядеть молодцом, все равно смахивал на побитую собаку. Дрогнуло сердце Чугунихи.

― Ну, ладно, ладно, обидчивый какой! ― сказала она примирительно. ― Заходи давай, но только ненадолго.

У Привольнова рот сам собой растянулся до ушей.

― Я постараюсь, ― пообещал он и открыл калитку.

Точно так же как и в предыдущее посещение Чугуниха придержала калитку, а Жорик юркнул на веранду. Когда Ира вошла, она точно так же как и в прошлый раз усадила Привольнова за стол и точно так же прикрыла дверь в дом.

― Я тебя слушаю, заявила бывшая одноклассница и точно прилежная ученица сложила на столе руки.

Жорик кашлянул в кулак, тяжело вздохнул и начал:

― В общем, в прошлый раз я тебе наврал, ― признался он. ― Я расследую дело не товарища, а свое собственное. ― И Привольнов подробно рассказал Чугунихе о своей жизни. Не утаил и то, что пил, и то что жена ушла от него, рассказал как его подставили, как сбежал с выводки, как взялся за расследование дела, признался и в том, что остался без угла и вынужден теперь скитаться по подвалам.

Ира слушала бывшего одноклассника с все возрастающим интересом, а когда он закончил свою исповедь, спросила:

― И чего же ты от меня хочешь, Жорик?

Помнишь, ты мне говорила про Павлова Егора? ― вопросом на вопрос ответил Привольнов. ― Того, что после меня в класс пришел?

― Ну-у… ― не поняв к чему клонит Привольнов, протянула Ира.

― Хочу, чтобы ты свела меня с этим бизнесменом, ― заявил Жорик.

― А-а… ― сообразила наконец Чугуниха. ― Ты хочешь с его помощью заставить начальника раскрыть себя?

― Очень хочу, ― признался Жорик.

Мимикой Чугуниха выразила сомнение относительно задуманного Привольновым предприятия.

― Ты предполагаешь, он согласится?

― Кто знает? ― с видом философа заметил Привольнов.

Чугунова задумалась, уставившись куда-то в угол. «Поможет или нет»? ― гадал Привольнов, разглядывая четкий профиль бывшей одноклассницы. Наконец Ира обернула к Жорику лицо.

― Хорошо, я тебе помогу, ― сказала молодая женщина.

У Жорика на душе стало легко и свободно. Хоть и был Привольнов пропащим человеком, было, видать в нем нечто такое, что заставляло людей верить ему, и соглашаться оказывать помощь, раз вот уж вторая женщина решила откликнуться на его беду.

Чугуниха встала.

― Ладно, Жорик, раз идти тебе некуда, оставайся сегодня у меня. Сегодня вечером я выясню где точно живет Егор, а завтра утром отправимся к нему домой.

От приглашения остаться ночевать Привольнов отказываться не стал. Когда совсем стемнело, Жорик вместе с Ирой прогулялся по поселку. Чугуниха к кому-то заходила, с кем-то разговаривала, а потом объявила, что все что ей нужно было, она разузнала.

Вернувшись в финский домик, Привольнов отужинал с семьей Чугуновых, посмотрел телевизор и лег спать в отведенной ему комнате.

Рано утром Жорик и Ира отправились на поиски Павлова Егора. Жил он в старой части города в собственном доме. Покружив по улицам частного сектора, такси остановилось у двухэтажного особняка, огороженного высоким забором. Однако в дом Иру с Жориком не впустили.

― Вам кого? ― спросили посетителей в домофон.

Труд вести переговоры взяла на себя Чугуниха.

― Хозяин нужен, ― заявила она с достоинством великосветской дамы, прибывшей на званный вечер. Она вообще, вела себя с окружающими самоуверенно и несколько вызывающе, как человек, привыкший повелевать.