Упал, отжался! - Михаил Серегин

– Прекра-атить, етить-колотить! – не своим голосом заорал Юрий. – Бабочкин, Простаков, а-атста-ави-ить!!!

Запоздало грохнули два выстрела – это палил в воздух выбежавший раньше Мудрецкого капитан Елисеев.

– А чего такое? – удивленно обернулся Бабочкин. – Вы же сами сказали – по сотне баксов за голову! А тут, смотрите, подозрительный гражданский на территории части. Весь в какой-то форме, еще и сопротивляется при задержании!

– И собака у него – кус-сачая, сука! – поморщился Заботин, обеспокоенно разглядывая порванное клыками плечо. – Я всего-то хотел овечку погладить! Я, может, овечек живьем никогда не видел, только в шашлыке. Ну вот не водятся у нас в Екбурге овцы, а тут такой случай! Я, может, природу люблю, а она сразу кусаться!

– Не, Забота, ты не прав. – Простаков перевернул рычащего пса и присмотрелся. – Ну точно, не сука это. Кобель, сразу же видно!

– Так, это что вы тут творите у меня под окнами?! – Разъяренный комендант махнул пистолетом на Багорина и Заморина, и те отскочили от старика. Капитан подошел к пастуху, придержал за плечи, вежливо усадил на траву. – Ничего, ничего, Мамед-муэллим, это у нас люди новые, дикие еще, только прилетели... Они у нас химики, нанюхались там своих газов, вот у них все в голове и крутится не туда... Да и боятся всего, вот и кидаются... Скоро уедут, прямо сегодня, их от нас в Чечню забирают.

– Овечек боятся, да? – слабым голосом ответил старик. – Поэтому кидаться нада? Поэтому собака бит нада? Поэтому меня рэзат нада? Химия хорошо, очень хорошо, химия я сорок лет детишка учил. Не знаю, какой химия нада – из людей такой звер делат, да? Морпех у нас живет – человек, спецназ прилетал – человек... откуда такой химик в Россия, а, капитан? Большой секрет?

– Из Шиханов выслали... за жестокость. Надо же, Оборотня оставили, а их прислали, – вполголоса сказал летчик, но Мамед его услышал.

– Ших-Ханов? Татарстан, да? Вай, слюшай, если их вместо Сашька-Оборатэн прислали, потому что он добрый – вай, что будет, да?! Ваши решил вайнах совсем кончит?! Потом что будет, куда такой химик дэват будеш, чтобы не в Россия – нам Азербайджан, да? И потом пока Хиндийский океан не дойдут, не остановиш, да?!

– Похоже на то, – проворчал комендант, поднимаясь и засовывая пистолет в кобуру. – Так, летеха, похоже, мои советы тебе не нужны. Пошли, получишь бумаги, и чтоб через десять минут тебя на аэродроме не было. Потому что, если ты тут на пятнадцать останешься, нас всех раком поставят. Все, начиная с моего полкана и заканчивая министром... а может, и президент поинтересуется, я уже и не знаю. У нас тут, между прочим, две войны более-менее спокойно. Охрану несем, но с местными до сих пор не грызлись, тем и живы. Бригада морпеха рядом, этим да, этим достается... так они рядом с твоими головорезами – детский садик на прогулке, ясельки даже. Кстати, боец! – Капитан Елисеев резко повернулся к прячущему нож Бабочкину: – Что это за разговоры насчет ста баксов за голову?!

– Так... это... – У рядового от испуга штык застрял в ножнах, он беспомощно посмотрел на своего взводного. – Нам сказали, как голову боевика приносим – сто баксов в руки сразу, а если атаман какой-нибудь окажется, тогда и штуку могут дать! Ну, мы идем командира искать, видим – залег кто-то возле ка-пэ, нерусский и в зеленом... Почти по десятке на нос получается, тоже неплохо для начала...

– Ну, Баба Варя, ну ты выдал! – застонал Мудрецкий и схватился за голову. – Это же не Чечня, это еще Каспийск!

– Ну так кто же знал, товарищ лейтенант... – окончательно смутился Бабочкин, потащил штык-нож обратно и начал его задумчиво рассматривать. Потом набрался смелости и с какой-то тайной надеждой в голосе спросил: – А до Чечни отсюда далеко? В смысле, когда приедем?

– Сегодня приедете, сегодня, – успокоил его комендант. – Если не будете задерживаться, то прямо сегодня в Грозном будете. Чего вам не хватает, лейтенант, патронов? Так на хера вам патроны, у вас же штыки есть! А если еще и автоматы дать, вы же и своих перехреначите – просто так, для ровного счета! Заводите свои бэтээры, или что у вас там, а документы я вам принесу... Ой-е-ей, с вас же еще список, со всеми именами-годами! – Капитан застонал и завыл, как от невыносимой зубной боли. – Бегом, лейтенант, бе-го-ом! Бегом ко мне в кабинет, хватай первую же бумажку и пиши на ней все, что нужно! Если вы тут задержитесь, я не знаю... Я или сам застрелюсь, или вас перестреляю! И скажи своему дуболому, чтобы собаку отпустил... живодер!

– Так он же опять кусаться полезет! – возмутился Простаков. – И что его тогда – и вправду убивать?

– Не полезет, – поморщился старый Мамед. – Он на человек не лезет, если человек овечка не трогает и с бичаг... с ножом на хозяин не прыгает. Он на звэр толко прыгает. И на четырэ нога звэр, и на два нога звэр. Пусти собака, почему капитан не слушаеш?! Химик, да?!

– Брось его, Простаков! Брось, кому говорю! – строго приказал Юрий. – Ты что, и местную «губу» попробовать решил? Или по дисбату соскучился?

– Да ладно, как скажете, бросать так бросать. – Сибиряк пожал плечами и развернулся всем корпусом, отводя собаку далеко за спину. Мохнатое тело взлетело по правильной баллистической траектории и с обиженным визгом приземлилось в самой гуще колючих кустиков. Через несколько секунд волкодав вылез оттуда, поскуливая и почесываясь на ходу, и по большой дуге начал обходить химиков. Подошел к отаре, лег прямо на солнцепеке, что-то постоянно выкусывая из шерсти.

– Я же говорю, живодер, – еще раз поморщился комендант. – Дмитрич, ты им не покажешь, где у нас заправка? Пусть заливаются хоть под завязку, хоть в канистры, но чтобы от них поскорее избавился. Что ж ты их, карась летучий, ко мне привез? Неужто негде больше такое дерьмо вывалить?

– Эх, товарищ капитан! – Мудрецкий вспомнил все, что произошло с его взводом за последние сутки, и не выдержал – начал истерически хихихать. Потом и вовсе захохотал, еле выдавил из себя сквозь всхлипы: – Да что вы... в дерьме-то... понимаете?! Вы его... еще и не видели! Попросите... живы останемся... как-нибудь... покажем!

* * *

До Грозного они не доехали. И не потому, что заблудились: по дороге, в Махачкале, Мудрецкому удалось раздобыть кое-какие карты местности. Коллеги-военные тут оказались ни при чем, помогла полузабытая студенческая привычка не проходить мимо книжных магазинов – попался один на глаза, на всякий случай спросили, оттуда послали в центральный... Покрутились по городу, нашли, затоварились нужными материалами. Не бог весть что: достаточно прилично выглядящая «пол-лимонка», сомнительного происхождения двухверстка и автоатлас в придачу – по таким картам только масштабные операции планировать, стратегические, но все-таки это было значительно лучше, чем ничего.

И не потому не доехали, что на их маленькую и скромную колонну напали. Вокруг была довольно мирная страна, и даже вооруженные автоматами усатые гаишники почтительно козыряли проносящемуся мимо броневичку. Местные водители, судя по всему, привыкли к такому виду транспорта на своих дорогах: между бээрдэмкой и «шишигой» вклиниться не пытались, на перекрестках, когда требовалось приостановиться и сориентироваться, сзади не сигналили и не ругались... но на прямой обгоняли спокойно и уверенно. Даже короли дорог, дальнобойщики, вели себя уважительно, а иной раз и приветствовали миганием фар и гудками, словно старых знакомых. Впрочем, чем дольше ехали химики, тем меньше попадалось большегрузных фургонов, а за Хасавюртом, когда выехали на некогда главную и чуть ли не единственную в этих краях приличную трассу – под указатель «Грозный, Ростов», – не увидели ни одной встречной фуры.