Возвращение великого воеводы - Алексей Фомин

Подошла его дружина к Кремлю и, если можно так выразиться, осадила его. Поскольку сил у Дмитрия мало, Боброк разделил отряд на части по количеству ворот, и каждую из них напротив ворот же и определил. Город не жгли. Лишь разобрали крайние избы да на укрепления их пустили, поскольку из Кремля палят из пушек беспрестанно. Стреляют из рук вон плохо, но сам знаешь, государь, – сегодня плохо, а завтра руку набьют и… Одним словом, царские воины земляных укреплений нарыли, бревнами их укрепили и… Ждут. Стерегутся и со стороны Кремля, и со стороны города. Город стоит пустой, а по избам какие-то темные личности шныряют, на прохожих-проезжих нападают. То ли разбойники, то ли союзники осажденных. А может, и то и другое вместе. Круговой осады хоть и не получилось, но можно быть спокойным, Кихтенко теперь не уйдет.

Когда дружина подошла к Кремлю, Дмитрий послал Боброка – говорить с осажденными. Тот принялся их уговаривать. Говорил, что царь хочет лишь познакомиться со своими подданными и жаловать их своими милостями, обещался никого не трогать, в том числе и Остея, просил лишь выдать Остеева советника купца Кнопфеля. Но осажденные на все его уговоры ответили отказом и сказали, что лучше все погибнут, но никого царю не выдадут.

Ну я посмотрел на это дело, убедился, что «рыбасоиды» сидят в Кремле, как в ловушке, и решил дожидаться тебя. Я, правда, через день туда езжу – присмотреть, чтобы дело наше не пошло вкривь и вкось.

– Одного только не понял, – воскликнул Сашка. – Ты решил дождаться меня, чтобы вместе сделать вылазку в Кремль, а Дмитрий-то чего ждет? С таким количеством воинов Кремля ему не взять…

– Не будет никаких вылазок, государь, – перебил его Адаш. – Один раз Господь нам благоволил; и дело сделали, и ушли без единой царапины. Но нельзя милость Божью испытывать постоянно. То, что получилось один раз, запросто может не получиться во второй. К тому же… Ну, выкрадем мы Кихтенку. А может, там и Некомат сидит! А остальные чертовы слуги? Нет, государь, Кремль надо брать, а всех, оставшихся там в живых, проверять, допрашивать и вычислять среди них чертовых слуг. К тому же… Дмитрий сразу, как согласился осадить Кремль, послал гонца в Орду. Меньше чем через месяц под стенами Кремля будет стоять двадцатитысячное войско.

– Но… Это ж сколько жертв будет среди простых москвичей!

– Знаешь, государь, – возразил великому воеводе Адаш, – никто их не неволил в Кремле запираться. Могли бы и разбежаться, как сделали их сограждане. Да и в домах своих остались бы, ничего б им не было. И… в конце концов, откуда мы знаем… Может, они все дьяволу служат?

Из Путилок выехали уже втроем. Куница, прощаясь с ними, перекрестила каждого, причем лицо у нее при этом было строгое-престрогое, а в глазах плескалась такая печаль, будто прозревали они будущее и видели там нечто ужасное.

Адаш даже прикрикнул на нее, не выдержав этого тоскливого взгляда:

– Да будет тебе! Не на битву едем, а так… На задах постоять да в царском шатре пооколачиваться.

И хоть Куница отвела в сторону глаза, виновато обронив:

– А я что… Я ничего… – У Сашки на душе от этой сцены прощания почему-то заскребли кошки.

Вернулись к себе в Тушино вместе с Адашем, а через час туда же подъехали пятьдесят воинов вельяминовской сотни под командой Рахмана. Теперь можно было без опаски оставлять Ольгу одну. Сашка обошел с Адашем и Рахманом всю усадьбу, собственноручно расставляя посты, после чего выехал с Адашем в Москву.

Оставленный людьми город встретил их плотной тишиной, лишь изредка нарушаемой воем голодных псов, брошенных своими хозяевами. Москва действительно расстроилась с тех пор, как Сашка был здесь последний раз, и, если бы не Адаш, уверенно ориентировавшийся на ее улицах, он бы изрядно поплутал, прежде чем найти верную дорогу.

Дмитрий разбил свой лагерь на Ивановской горке, прямо посреди сада, откуда отлично был виден осажденный Кремль. К этому времени осажденные перестали беспрерывно палить из пушек, убедившись в неэффективности своей стрельбы, и постороннему наблюдателю, не посвященному в суть дела, могло бы показаться, взгляни он на город со стороны, что здесь не происходит ничего необычного, экстраординарного. Обычный мирный город. Только жителей почему-то не видно на улицах.

Сашка с Адашем проехали через деревню Сады (жители которой, не в пример москвичам, не побросали свои избы на произвол судьбы, а остались дома), и на границе сада были остановлены окликом:

– Стой! Кто такие?

В междурядье появились фигуры трех конных воинов. Не успел Сашка ничего ответить, как один из них воскликнул:

– Так то ж Адаш Арцыбашевич! А с ним… Постой, постой… Уж не сам ли великий воевода?

Нечаянная радость сладко лизнула прямо в сердце. «Помнят, не забыли… – но тут Сашка, устыдясь этой понятной человеческой слабости, одернул себя: – Ты что, совсем уж тут прижился? Тебя уже трогает народная любовь? Так вжился в роль, что, может, и домой возвращаться не хочешь?»

– Верно, – ответил Адаш. – Великий воевода окольничий Вельяминов едет к царю Тохтамышу.

– Семак, проводи их к царю, – распорядился старший разъезда.

Царский шатер, окруженный еще восемью шатрами, стоял на поляне, вырубленной среди фруктовых деревьев. Дмитрий почивал после обеда, и царская охрана даже ухом не повела на известие о том, что великий воевода приехал к царю. Не велено будить до назначенного часа, значит, и не будем будить, хоть весь мир перевернись вверх тормашками. На негромкий шум голосов из крайнего шатра выглянула заспанная физиономия боярина Федора Кобылы, бывшего у Сашки начальником воинского приказа.

– Тимофей Васильевич! Ты ли?!

– Здорово, Федор. А скажи-ка мне, где Боброк? Здесь?

– Не… Он не любит спать после обеда. Небось на укреплениях. Поищи-ка его, Тимофей Васильевич, на ближнем к нам укреплении.

Боброка Сашка застал точно там, где и предполагал боярин. Укрепление ордынцев располагалось на линии ближних к Кремлю домов, закупоривая собой одну из улиц, уходящих в глубь города.

– А-а, Тимофей Васильевич, давненько тебя не видел! – Боброк то ли действительно был рад встрече, то ли очень искусно притворялся.

– Здравствуй, Дмитрий Михайлович. Опять война свела нас вместе. – Сашка криво ухмыльнулся. – Хотелось бы и по какому-нибудь более веселому поводу встретиться.

Он поглядел налево и направо от укрепления, на котором они сейчас находились. Соседние укрепления были шагах в ста – ста пятидесяти. Между ни сплошного соединяющего вала, ни сплошной траншеи. Боброк, перехватив его взгляд, пояснил:

– В переулках секреты, а в темное время посты выставляем через каждые десять шагов. Да там, чуть поглубже, – он махнул рукой вдоль улицы, – вкруг кремлевской стены – разъезды. Не беспокойся, ни одна живая душа из Кремля не выскользнет. А как войско из Орды подойдет, сразу же штурм начнем. – Он кивнул головой в сторону Адаша. – Мне как Адаш твой сказал, что в Кремле Некоматовы люди прячутся, я все свое влияние на Дмитрия употребил, чтобы заставить его взять Кремль в осаду. Я же знаю, как это для тебя важно – наказать Некомата.