Танец на раскаленных углях - Александр Сухов

«Наболтавшись» вволю с королем, командующий призрачной армии выбросил руку со сжатым кулаком вверх. Матео и Брюс ответили ему тем же. Затем призрак развернулся спиной к гостям, и по шевелению его губ я понял, что он отдает приказ подчиненным. Результат не заставил себя долго ждать. По старой гномьей традиции воины от всей души начали дубасить секирами по своим щитам. Хорошо, что секиры и щиты были нематериальные, в противном случае Фарик и Патриция давно повыскакивали бы из своих коечек.

Проверив на прочность средства индивидуальной защиты и дружно прокричав безмолвное «Гха-а-а-а!», армия призраков так же дружно растаяла во мраке офирской ночи. Померцав еще немного, обелиск померк, как меркнет уголек, выскочивший из костра на влажную от росы траву…

На все мои расспросы: почему тысячи гномов не смогли окончательно покинуть наш мир, зачем нужно было тревожить бесплотных духов и о чем с ними беседовал король, Его Величество ответил, как всегда, односложно и туманно. Мол, их удерживает древнее паучье колдовство, но даже в таком состоянии они – его подданные, а хороший монарх должен проявлять заботу о каждом. Однако о содержании разговора он умолчал.

– В таком случае, объясните мне, мастер, почему среди воинов не было ни одного мага?

– Этого никто не знает, мой любознательный друг, – на сей раз Матео все-таки снизошел до развернутого ответа. – Мудрый Калина что-то говорил насчет стабильности магического поля предтеч и неподверженности его ко всякого рода флуктуациям. Есть гипотеза, что для сохранения своей стабильности оно отторгает любую чужеродную магию. По этой причине Карх и его коллеги не застряли между жизнью и смертью, а преспокойно ушли в Подземные Сады Воздаяния. Так всегда бывает, – с грустью в голосе подытожил гном, – кто-то натворит дел, а последствия расхлебывают невиновные.

До окончания моей вахты оставалось еще двадцать минут, и я собрался снова сесть за штурвал. Но Брюс великодушно предложил мне идти отдыхать.

Отказываться от предложения компаньона я не стал. Пожелав всем спокойной ночи, направился в десантное отделение. Злыдень, расшатанные нервишки которого требовали немедленного отдыха, увязался за мной, а когда я лег на надувной матрас, привалился ко мне своим железобетонным хребтом и тут же ровно засопел. Я еще немного поворочался с боку на бок, переваривая впечатления от недавнего ночного приключения, и, не заметив как, заснул.

Сегодня я проспал почти до обеда. Никакие ночные визитеры меня не беспокоили, кошмары не снились, утром никто случайно не наступил на меня, Злыдень с Брюсом не приставали. Поэтому я проснулся бодрым и хорошо отдохнувшим.

Экипаж, включая нашу новую попутчицу, находился в другом отсеке за бронированной дверью.

Воспользовавшись отсутствием женского пола, я быстро разоблачился и юркнул в душ. Поплескавшись с четверть часа (перерасхода воды опасаться не стоило, поскольку, кроме приличного запаса, «Носорог» был оснащен весьма эффективной установкой ее регенерации), обсох под струями теплого воздуха и оделся, поменяв трусы, майку и носки на свежие. Затем извлек из холодильника стандартный обеденный паек военнослужащего армии Западной Коалиции, разогрел в микроволновке и с аппетитом умял за обе щеки.

Наслаждаясь чашечкой превосходного кофе, я млел от удовольствия и размышлял о том, как все-таки здорово передвигаться на колесах, а не тащиться по пустыне с тяжеленным рюкзаком за плечами или в лучшем случае на верблюде, как это делали путешественники до наступления эры научно-технической революции. Хотя раньше (как, впрочем, и в наше время) искателей приключений выжженная пустыня особенно не интересовала, и если бы обстоятельства не подтолкнули Коршуна сняться с насиженного гнезда, видал бы он в гробу местные красоты и чудеса. Лучше рисковая жизнь охотника за чужими ценностями, чем тряска по бездорожью, ночные встречи со всякими сомнительными субъектами призрачной наружности, а самое паскудное – это находиться в одной компании с вредной, избалованной девицей, еще и журналисткой, ко всем прочим ее недостаткам.

С тех самых пор, когда я ступил на скользкую дорожку профессионального вора, журналисты стали моими злейшими врагами. Даже к копам я относился терпимее – парни делают ту работу, за которую им платят, то есть ловят меня, неуловимого. Эти же проныры с микрофонами, фото-, видеотехникой и языками без костей так и норовят залезть туда, куда самому рьяному блюстителю закона и правопорядка не придет в голову сунуть свой нос. Накопают всякой небывальщины о героических похождениях Коршуна, а затем сливают нефильтрованный базар на головы легковерных телезрителей, радиослушателей и читателей газет.

Как-то в одном из уважаемых журналов опубликовали интервью со мной, якобы добытое с риском для жизни каким-то ловким корреспондентом. Даже мой «портрет» умудрились тиснуть на обложке, который, как оказалось впоследствии, был не чем иным, как фотографией самого автора, обработанной посредством компьютерных графических программ. У меня даже возникло желание надеть личину той бритой гориллы с дегенеративной физиономией конченого маньяка-убийцы и нанести визит вежливости беспардонному сочинителю, но из-за нехватки времени, связанной с наплывом выгодных заказов, пришлось отказаться от этой затеи…

– Доброе утро, Коршун, – мой отважный спаситель! – Что называется, накаркал – из отсека управления выскочила веселая, немного взбудораженная Патриция, ловко освободила из зажима откидное сиденье и бесцеремонно устроилась напротив, нагло уставившись своими зелеными глазищами прямо мне в лицо.

Чтобы не показаться неотесанным грубияном, я, в свою очередь, вежливо поздоровался и, ничуть не смутившись, стал изучать телевизионщицу.

От вчерашнего запуганного заморыша с неумытой, заплаканной физиономией ничего не осталось. Передо мной сидела уверенная в собственных силах златокудрая красавица с задорными искрами в изумрудных глазах, розовым румянцем на тонкой коже щек. Нелишне упомянуть о достоинствах прочих деталей ее лица: чувственный рот, белоснежные зубки правильной формы, прямой нос, лебединая шея – все было именно таких размеров и пропорций, от которых мужчины сходят с ума. Помимо собственной воли я начал дорисовывать в уме остальные, скрытые под одеждой части ее тела. Если мне не изменяют интуиция и некоторый опыт общения с лицами противоположного пола, там было все устроено безупречно, со строгим соблюдением всех установленных самой Матушкой-Природой законов и подзаконных нормативных актов, определяющих совершенство пропорций женской фигуры.

Окончив осмотр, я возвел глаза к потолку и, плотоядно причмокивая, произнес:

– Кондитер, однако! Величайший кондитер!

– При чем здесь кондитер?! Никакого отношения к этой профессии я не имею, и вообще, кроме яичницы и бутербродов ничего готовить не умею, – с некоторым бахвальством заявила Пат.

– Да не ты кондитер, а твой папочка – такой пирожок испек! Это каким же мастерством нужно обладать?!

– Дурак ты, Коршун! – Щеки собеседницы залило еще большим румянцем.