Золотой дар - Джейн Энн Кренц

Эмерсон расхохотался, а Верити невольно вспыхнула. Джонас принялся подробно излагать историю их визита в Сан-Франциско, а Верити поспешно отвернулась к холодильнику за салатом с картошкой и зеленым горошком. Обычно она хладнокровно сносила упреки в излишней сварливости, но сегодня от слов Джонаса ей почему-то стало больно. Неужели она и впрямь превращается в мелочную, скандальную бабу? А может быть, в последнее время она так резка с Джонасом только потому, что пытается колкостью защититься от мучительной неопределенности их отношений? Гораздо проще кричать на Джонаса, чем позволить себе влюбиться в него.

И все-таки Верити серьезно опасалась, что ей уже не поможет и эта блестящая тактика. Она смертельно боялась признать, что давным-давно без ума от Джонаса Куаррела. Чем больше она об этом думала, тем острее и безжалостнее становился ее язычок.

Джонас заканчивал свое повествование, весело приукрасив проявленное им виртуозное мастерство ловкого дилера.

— Вот так все и было, — торжественно заключил он. — Когда цена подскочила еще на три тысячи, я, естественно, отдал предпочтение щедрому Хаггерти. Ну а потом мы с Верити отправились выбирать костюмы для этого идиотского маскарада. Да, кстати, в магазине твоя дочь совсем рехнулась. Пришлось применить силу. Посмотрел бы ты на платьице, которое она собиралась взять напрокат! Алое с золотом и декольте до пупа, клянусь честью!

— Не Бри! Шикарное платье, точно в стиле Ренессанса!

Ты просто не знаешь, что тогда носили знатные дамы, — огрызнулась Верити и добавила горчицу в свой картофельно-гороховый салат.

— Кто из нас специалист по истории Ренессанса? — невозмутимо поинтересовался Джонас. — В том наряде ты была бы похожа на дорогую девку по вызову.

— Я и собиралась одеться куртизанкой!

— Скажи спасибо, что я не взял для тебя платье монашки! — зловеще ухмыльнулся Джонас.

Вериги вздернула бровки и жалобно посмотрела на отца.

— Он в этом магазине был такой злой, будто с цепи сорвался! Пистолеты проданы, ему бы радоваться, так нет же! После того как мы вышли от Кинкейда, он только и делал, что злился на меня.

— Она все время кокетничала с этим подонком, — буркнул Джонас.

— Я всего-навсего выполняла приказ, Джонас. Твой, кстати, приказ, припоминаешь? Ты сам велел мне улыбаться и изображать безмозглую дуреху!

— Никто не просил тебя заходить так далеко! Этот тип пялился на тебя, как акула на голую пятку купальщика.

Эмерсон решительно поднял руку, призывая молодежь к спокойствию:

— Дети, дети, довольно ссор! Как вам не стыдно ругаться в такой прекрасный день! Поберегите свой пыл до более подходящего часа.

— Прекрасная мысль, — согласилась Верити. — Сегодня я слишком занята, чтобы скандалить. Но Джонас утаил от тебя кое-какие детали нашего путешествия. Он умолчал, что снова проводил свои эксперименты, на сей раз с помощью кинкейдовского кинжала.

Эмерсон вопросительно приподнял лохматую бровь:

— В самом деле? И что же? Снова подсознательный образ темного коридора?

— На этот раз туннель выглядел по-другому, — ответила Верити. — Неопределеннее. Ну как бы тебе объяснить? Контуры его казались очень нечеткими, размытыми.

Но там была ужасная картина, папа. Ужасная. Я видела человека, упавшего на обеденный стол… И кровь заливала блюдо с лингуини.

Джонас сосредоточенно вглядывался в мелкий шрифт надписей, опоясывавших пивную банку.

— Я тоже много думал о призрачности этого коридора, — хмуро заметил он. — Может быть, причина в том, что и стилет, и преступление датируются нашим временем? Вероятно, их сила и энергия все еще находятся в процессе становления? Признаться, впервые я испытывал нечто подобное, прикасаясь к современному предмету.

— А ты точно знал, что кинжал поддельный, когда попросил у Кинкейда позволения снять его со стены? — спросила Верити.

Джонас кивнул:

— Я был почти уверен. Это же сразу видно по стали.

Как только я взял стилет в руки, я окончательно убедился в этом, но в ту же самую секунду он вдруг начал пульсировать как сумасшедший. — Джонас затряс головой. — Я ничего не понимаю! Если только…

Верити вдруг прикусила нижнюю губу и похолодела.

— Если что?

Джонас с тревогой заглянул ей в лицо:

— Если только твое присутствие не делает со мной того же, что сделали тесты в Винсент-колледже.

— Ты хочешь сказать, что твой дар за это время стал сильнее? — еле слышно прошептала Верити.

— Да.

Гнетущая тишина повисла в кухне. Верити и Джонас, каждый по-своему, обдумывали только что высказанное предположение. Эмерсон в недоумении смотрел то на одного, то на другого.

— Детки, я что-то не пойму, это очень плохо?

— Джонас не склонен считать свой талант подарком судьбы, — негромко сказала Верити. — Но вплоть до последних дней его дар был строго ограничен определенными временными рамками. Если способности Джонаса будут неуклонно расти, то все большее и большее количество предметов будет угрожать затащить его в свой коридор.

— Ясно, — задумчиво протянул Эмерсон. — Это было бы очень неприятно, верно?

— Мягко сказано, — кивнул Джонас. — Черт! — Он с силой смял в руке пивную банку. — Я бы прекрасно обошелся без новых сложностей!

Верити внезапно зазнобило…. Это она виновница «новых сложностей»в жизни Джонаса! Она до боли в суставах стиснула салатницу. Джонас приехал в Секуенс-Спрингс только потому, что заподозрил в ней какую-то связь со своим даром Неужели теперь эта же самая причина заставит его уехать прочь?

— Моя психометрия по-прежнему ограничивается объектами, так или иначе связанными с насилием, — задумчиво продолжал Джонас. — Слава Создателю, пока еще я не реагирую на все старые эмоции без разбора!

— А что означала эта страшная сцена в коридоре? — спросила Верити.

— Понятия не имею, — буркнул Джонас. — С этими сценами вечно какие-нибудь проблемы! Все равно что просмотреть пару кадров кинопленки. В моем случае это самые страшные эпизоды из истории предмета, который я беру в руки. Когда я чувствую себя частью такого фрагмента, я точно знаю, что произойдет в следующие секунды. А иной раз кажется, что ты рассматриваешь фотографии незнакомцев в чужом фотоальбоме. Именно так было и вчера.

— Но почему кинжал Кинкейда показал вам не что-нибудь, а человека, истекающего кровью над тарелкой макарон? — продолжал допытываться Эмерсон.

Джонас пожал плечами:

— Скорее всего мы видели прежнего владельца кинжала в тот роковой миг, когда он навсегда утратил свое право собственности. Или же это был некто, заколотый этим самым клинком.

— Очень мило, — вмешалась Верити. — А я почему-то решила, что несчастного застрелили.