Приключения ваганта - Виталий Гладкий

Цыган провел их внутрь дома и в одной из комнат нажал на потайной рычаг. Кусок стены бесшумно сдвинулся, и образовался проем, через который гости Тагара прошли в довольно просторное помещение без окон. Следом за ними бесшумно шмыгнул и Гаскойн. Помещение было загромождено ящиками, корзинами, бочонками и разной рухлядью. Гийо с пониманием ухмыльнулся: им предстояло провести ночь на складе контрабандного товара. Цыган был верен себе — по-прежнему зарабатывал на жизнь не только кузнечным ремеслом…

Тагар зажег две толстые свечи. Возле дальней стены лежала стопка сенников. Похоже, помещение было не только складом, но и местом, где скрывались от людей прево разные людишки, у которых были нелады с законом. Ткнув в сторону сенников толстым узловатым пальцем, цыган молвил:

— Вот ваши постели. Чергэн принесет еду и вино, чтобы вам не было скучно. Если кому-то из вас понадобится выйти, дерните за эту цепочку, — он показал. — До скорого…

С этими словами кузнец кивком головы попрощался и вышел. Движущаяся дверь встала на место. Какое-то время в помещении царила тишина, а потом Жиль с тревогой спросил, обращаясь к Гийо:

— Он нас не выдаст? Мы тут как в мышеловке.

— Выдать, конечно, может, — спокойно ответил Гийо. — Поэтому молитесь, чтобы до завтра за наши головы не успели назначить большое вознаграждение. Молитесь и надейтесь на удачу.

— Спасибо, успокоил! — сердито бросил Жиль.

— Не печальтесь, мессир. Я думаю, что вознаграждение если и назначат, то только через несколько дней, когда мы будем уже далеко от Парижа.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно. Убитый школяр — сын какого-то придворного, и он страстно желает отыскать тех, кто отправил его отпрыска вперед ногами. Придворный этот, несомненно, весьма состоятельный господин. Но вот какая штука: богатые очень не любят расставаться со своими денежками. Поэтому он прежде всего понадеется на прево и его сержантов. Искать преступников — их первейшая обязанность. И они должны это делать совершенно бесплатно. А когда этот номер не выгорит, вот тогда и денежки пойдут в ход, чтобы добавить ищейкам прыти…

Чергэн принесла им ужин. И снова глаза Жиля и цыганки встретились. Свечи давали неяркий, колеблющийся свет, но и этого слабого освещения юному де Вержи вполне хватило, чтобы заметить волнение девушки и ее призывный взгляд. Уходя, она как бы ненароком коснулась свисавшей с потолка цепочки, за которую нужно было дернуть, чтобы отворили потайную дверь в пристанище беглецов. Жиля словно жаром обдало: он все понял!

Он едва дождался, пока уснет Гийо. Он готов был убить Пройдоху, лишь бы тот перестал травить байки для поднятия духа. Но усталость в конце концов сморила записного говоруна, и Гийо громко захрапел. Что касается Андрейки, то он уснул сразу же, едва его голова коснулась сенника.

Жиль тихо встал, взялся за цепочку и, задержав дыхание, словно перед нырком в реку, дернул. Прошло совсем немного времени, потайная дверь в помещение сдвинулась, и в проеме показалась Чергэн в длинной ночной рубашке, украшенной кружевами. Она держала в руках свечу, прикрывая ее трепетное пламя своей тонкой изящной ручкой. Девушка, не сказав ни слова, повернулась и бесшумно пошла-поплыла по недлинному узкому коридорчику, словно белое привидение. Не чувствуя от волнения ног, Жиль последовал за нею.

Спальня Чергэн находилась рядом с помещением потайного склада. Девушка задвинула засов, поставила свечу на низенький столик явно восточной работы и присела на кровать. Жиль стоял перед ней, неловко переминаясь с ноги на ногу. Он не знал, что ему делать. Юный де Вержи смотрел на цыганку, которая при свете свечи показалась ему во сто крат краше, нежели днем. Чергэн была похожа на одну из тех прекрасных дев, о которых столько написано в рыцарских романах. Конечно, Жилю таких красоток не доводилось видеть, но он, обладая живым воображением, представлял их ангельский облик.

Молчание явно затянулось. Видно было, что девушка сильно взволнована. Ее маленькие острые груди, хорошо просматривающиеся сквозь шелковую ночную рубашку, жили своей жизнью. Жилю даже показалось, что они стали наливаться и совсем уж бесстыже уставились прямо на него. С юным дворянином творилось нечто непонятное. Он видел многих девиц, но они никак не задевали его чувства. Но теперь, в крохотной спаленке цыганки, его подхватила любовная волна и понесла прямо к грохочущему неподалеку водопаду.

Не помня себя, он вдруг опустился на одно колено перед Чергэн, схватил ее руки и начал страстно целовать. А затем Жиль почувствовал, как она поцеловала его в макушку, и услышал ее мелодичный ангельский голосок:

— Не надо… Прошу вас, встаньте.

Жиль послушно поднялся. Чергэн молча указала на низенький пуфик возле ее кровати и вконец очарованный де Вержи сел, не отрывая глаз от лица девушки. Она плакала! Слезы не катились ручьем, а стекали по смуглому лицу Чергэн крохотными слезинками, которые сверкали как бриллианты.

— Я люблю вас… — каким-то деревянным голосом сказал Жиль.

Он много раз произносил эти слова деревенским прелестницам, однако тогда его речи были всего лишь банальной прелюдией перед решительными действиями. Они ни в коей мере не затрагивали истинных чувств молодого человека. Признания в любви исполняли роль кубка пьянящего вина перед сытным обедом, не более того. Но сейчас эти слова шли откуда-то из потаенных глубин души, и девушка это поняла сразу.

— Вы… вы тоже мне небезразличны… — прошептала Чергэн, опуская голову. — Видит Мадонна, я говорю чистую правду! Но нам не быть вместе… Никогда не быть!

— Почему?!

— Я простая цыганка, а вы… вы дворянин.

— Мы уедем из Парижа… из Франции… куда угодно! Сбежим! Никто не будет знать, что мы из разных сословий. Я готов стать вечным бродягой, как люди вашего племени! У меня есть лютня, я хорошо пою, сочиняю музыку, вы прекрасно танцуете… мы составим великолепный дуэт и не будем нуждаться ни в чем. Люди любят разные зрелища и хорошо платят за них.

— Не в этом дело. Поздно… Я обручена.

Жиль ощутил состояние, подобное тому, когда человек с разбегу налетает на каменную стену.

— Не может быть! — воскликнул он трагическим шепотом.

Юному де Вержи показалось, что свет в его глазах померк, и он вот-вот упадет на пол без сознания.

— Я говорю правду… — девушка подняла глаза на Жиля, и он увидел в них столько муки и страданий, что едва не задохнулся от жалости и к ней, и к себе. — Ничего изменить нельзя. Таков наш закон. Если мы сбежим, нас проклянут. А затем найдут и убьют. Из-под земли достанут. Земля велика, но от цыган не скрыться.

— Мне не страшна смерть! Я готов умереть в любой момент! Лишь бы вы были рядом.

— Нет… Простите — нет. Я тоже не боюсь уйти в мир иной. Но мой поступок навлечет на нашу семью большой позор, а это для цыган страшнее смерти.

— Тогда зачем вы меня позвали? — мрачно спросил Жиль, которому в этот момент показалось, что он стоит на краю бездны.