Танец с Тенью - Нани Кроноцкая

Никто не мог лгать Филу. Но демон отчаянно сопротивлялся, сжимая лапой горло, словно пытаясь не дать тем словам прозвучать. Он пытался уйти, или просто убить этих циничных двоих, что скрутили самого Эвринома. Но Ди видела ясно – мужчины слабеют. Лер бледнел и становился словно меньше ростом, врастая в камень пола пещеры.

– Зачем тебя призвали?

Ди видела: это последний вопрос.

Легкий ветерок в голове – это Пашка. «Ди, сейчас им будет больно. Иди к ним, помнишь, как мы вытащили гнома? Не дай их ему уволочь в Преисподню. Держи что есть силы. Не будет сил – тоже держи. Приготовься, сейчас я ударю».

Рокот демонова голоса прогремел, словно землетрясение.

– Чтобы там, где ударит она, вас всех не было!

Лер упал первым.

На колени, схватившись руками за голову. Гуло выл и рычал от боли, от невыразимой муки, уходя, выгорая, развоплощаясь на глазах у Ди. Еще пара секунд – и он просто исчезнет. Ее Лель, ее Гуло. Сердце, душа, судьба. Ее любовь.

Молния – птица белой стрелой подлетела, когтями схватившись за дрогнувшее в схватке с самой смертью тело Лера. Обернулась, скользнув ему в руки. Попытался оттолкнуть – не вышло. Обняла, обхватила руками, ногами – всего, никуда никогда не отпустит. Не отдаст никому.

Удар. Демон снес лапой Фила, словно ненужную щепку. Тот упал рядом с ними поверженным телом, как тряпка. Погас.

Из Сумерек за спиной демона вынырнул Павел, держа в руке странный меч: небольшой, золотистый, с извилистым лезвием и крестом из крыльев на рукоятке. Архангелов клинок.

Удар. Невысокий и крепкий, светлый Великий ведун Паша Канин вонзил свой клинок в спину демона, сверху вниз, пригвоздив трупоеда к скале.

Страшно хрипя, Эврином развернулся. За это мгновение из Сумерек прямо перед Павлом выскользнула хрупкая женская фигура. Блеснули рыжие волосы, сияющий серебром длинный меч.

Последний удар – и она загнала свой клинок прямо в грудь сизой туши легендарного демона, скрестив его с лезвием Павла. Ускользнуть не успела. Взмах демонической лапы раскидал двух отважных героев перед собой будто щепки, бросив обоих на стену. Громкий хруст, стон и крик.

Преисподняя разверзлась, увлекая изгнанного в свою бездну. Вместе с теми, кто все еще так крепко его держал.

Они ускользали. Оба. Растворялись, как сахар в горячей воде. Самые ей дорогие мужчины. Ди лишь протянула руку, вцепившись в плечо Фила. Холодное, мертвое. Не отдаст! Закрыла глаза и представила снова:

– Я – солнце. Я звезда ваша, мальчики, только держитесь! Я согрею и дам вам все силы. Я зажгусь, как костер на болоте – вы только согрейтесь.

Медленно, очень медленно разгораясь, свет полился с ее рук. Настоящий. Чистая энергия, искрящаяся светлым золотом. Ярче, ярче. Венанди разгоралась, как заря над морем. Освещая вокруг всех, даря тепло и надежду. На свет этого чуда слетались участники битвы в пещере. Как мотыльки на свечу – выпадая на пол из Сумерек, обессиленные, но непобежденные. Чудо.

Лишь бездна сомкнулась, трусливо втягивая тьму, как будто подобрала юбки. Демон изгнан. А они… Они живы. Горит рядом жизнь, она слышит их души и сердце.

Открыла глаза. Лицо рядом. Лель. Он смотрел на нее, словно глазам своим не веря.

– Ты позвал – я пришла, – успела ли она сказать? Или просто подумать? Уже и неважно. Они просто – живы. Ди улыбнулась, ускользая, ныряя в глубины сознания. Солнце гасло. Просто закат. Хорошо, что все живы.

Гуло, лежавший рядом, обнял ее крепко, как мог… Словно закрывая от всех напастей этого мира свое солнце, свою батарейку, свою любовь и свою жизнь. Так их и нашли – сцепившихся, будто борцов на татами, или любовников в последнюю минуту своей жизни. Без сознания, едва живые – они никак не хотели потерять друг друга. И Фил рядом, с улыбкой на сером лице, с белой прядью волос в гриве. В Москву унесли всех одним телепортом.

24 мая, ночь – утро, Москва.

“Мы не можем выбирать, как и когда мы умрем. Мы можем только решать, как нам жить.” (Джоан Баэз)

Ди стояла на самом краю, там, в одном шаге от выхода в пропасть. Ей не хотелось назад, в этот мир, что ее там держало?

О родителях вспоминались лишь обрывки детских снов. Тихий дом, ее лавка, очаг. Их убили так давно, что больше у Ди ничего не осталось. Работа? Просто процесс, каждодневный и поднадоевший. Так что же? Хотелось шагнуть за ту грань, откуда не будет возврата, только лишь вечный покой.

Его голос раздался так близко и громко, что Ди оглянулась. Он звал, не пускал, преграждал путь ее в безвременье.

– Не уходи, Ветерок, ты же знаешь, что я не останусь. Зачем мне этот мир без тебя? Зачем, скажи, я всему этому миру? Возвращайся. Нам еще столько всего предстоит, мы же в самом начале пути нашей жизни.

Голос гудел, словно ветер. Он был везде и нигде, не пускал, тянул Венди обратно. Кто это был? Она и не помнила.

– Кто мне осветит дорогу? Где мое самое яркое солнце, где ты? Как мне любить тебя там, за границами жизни, скажи, Ветерок? Я не могу приказать тебе, только просить. Я прошу тебя, возвращайся.

И она оглянулась. Он стоял рядом. Другой. Не похож совершенно: огромный, могучий. От этого Лера ощутимо так веяло силой. Крылатый? За спиной его встали просто огромные, темные крылья. Невероятно. Будто щиты, закрывавшие их от разлуки. Он взял ее руку.

– Я тебя так люблю. Больше жизни. Конечно же, больше. Боготворю каждую клеточку твою, каждую улыбку. То, как ты просыпаешься, как открываешь глаза. То как ты плачешь и как ты смеешься. Никому никогда слов этих больше я не скажу. Слышишь ты меня, Ди? Возвращайся.

Он говорил, закрывая ее крыльями, отводя от края, мягко, настойчиво. Она упиралась. Ей так не хотелось…

В другой руке Лера возникла вдруг яркая искорка, будто случайно упавшая звездочка. Ди отчего-то хотелось ее невозможно. Протянула к мерцавшему лучику руку.

– Нравится? – ветер гудел все нежнее.

– Да, очень.

– Это кольцо для тебя. Паша сегодня закончил его, вложил в камень все мои силы. Если меня снова вдруг рядом не будет – оно защитит. И еще…

Венди с трудом посмотрела ему в лицо, пришлось задирать голову вверх – Лера становилось все больше.

– Это кольцо – знак того, что я предлагаю Венанди Юстиции руку и сердце. Вот тут, у самой у грани, между жизнью и смертью. Мне больше не нужен никто. Так ты примешь? Это кольцо, в знак помолвки твоей и моей, Венди, – нашей.

– Все не как у людей, ты заметил?

Вздохнула, в последний раз обернувшись на бездну. И молча протянула ему руку. Кольцо мягко скользнуло по пальцу, обдало теплом, таким нежным, уютным, домашним.

Очнулась. Открыла глаза. В них ударило солнце. Какое счастье, никаких больше пещер и никогда!