Лабиринт Принца Пустоты - Ольга Дмитриевна Силаева

лице. Задумчивость? Тоска? Горечь? О чём он думал сейчас? О доме или о них двоих, сидящих здесь?

Наконец она услышала короткий вздох.

– Ты спрашиваешь о высоких чувствах? О том, что такое любовь для разумных существ с погибшей планеты, которые никогда не были людьми? Для тех, кого больше нет и кого ты никогда не встретишь?

– Да.

– Нет.

– Почему?

– Потому что ты не поймёшь. Наши чувства и эмоции куда сложнее, чем твой дурацкий шоколадный торт.

– Или, – возразила Таисса, – твои эмоции слишком близки к моим. И ты боишься, что будет, когда мы оба это поймём.

Кай-Вернон резко встал.

– «Мы» отличаемся от «вас», Таисса-аборигенка. И то, о чём думаешь ты, – это лишь бесцельное детское скакание на месте и трогательное держание за ручки. Приятное, но мелкое.

Повисла тишина.

– Да, – наконец сказала Таисса. – Неудивительно, что ты вызвался быть Стражем.

– А ты почти заняла моё место, Таисса-фехтовальщица, – в голосе Вернона-Кая скользнула ирония. – Не самый умный поступок с твоей стороны.

Его взгляд скользнул по её пальцам.

– Почти заняла, – произнёс он. – К счастью, всего лишь почти. Твой Вернон этого для тебя не хотел бы.

– То есть я действительно была близко.

– Когда ты стояла на дне сферы? Ты прикоснулась… скажем так, к чему-то. – Кай-Вернон пожал плечами. – Не то чтобы это меня связывало.

– Ну что ты, – серьёзно сказала Таисса. – Чтобы тебя что-то связывало? Ни в коем случае.

Их взгляды встретились, и что-то такое промелькнуло в серых глазах, что Таиссе враз расхотелось шутить.

– Ты не займёшь моё место, – бесстрастно произнёс Принц Пустоты. – Страж создан вместе со сферой, и я останусь выполнять свою роль. Этот долг принадлежит мне, а не легкомысленной девчонке вроде тебя.

– И ты с самого начала знал, что у тебя не будет сменщика.

– Разумеется.

Чёрная листва окружала их, беззвучная и немая. Тихая память о доме, которая когда-нибудь тоже сотрётся, заместившись мёртвым железом. А Принц Пустоты продолжит быть. Возможно, даже взгляд серых глаз не изменится. Ведь Вернон теперь будет жить вечно или почти вечно.

– Знаю, что это звучит банально, но мне очень жаль, – тихо сказала Таисса. – Я заменила бы тебя, если бы могла. Если бы доверяла себе достаточно, чтобы знать, что не натворю дел.

– Совсем недавно тебя это не смущало.

Таисса покачала головой.

– Нет. Но я стала… мудрее рядом с тобой. Наверное. Может быть, мне тоже нужно было сделать шаг назад… за грань. Обратно, – завершила она. – В человечность.

Кай-Вернон долго смотрел на неё. И вдруг достал что-то из кармана.

– Лови, – он кинул ей на колени небольшой предмет. – Думаю, ты быстро разберёшься, как она работает.

Он шагнул к выходу. Таисса изумлённо смотрела на синюю пирамидку с мозаичными гранями, легко уместившуюся на ладони.

– Постой, – запоздало окликнула Таисса. – Что это?

Но шаги уже стихли.

Глава 20

Таисса осторожно поворачивала в руках синюю пирамидку.

Маленькую, размером с детскую игрушку. Мозаичные грани тетраэдра были сплетены из неровных пластинок, и каждая светилась своим оттенком синего.

Таисса наклонила пирамидку сначала в одну, потом в другую сторону. Узор поменялся, и теперь среди сотен синих кусочков мозаики проявились десятки жёлтых. Таисса переложила пирамидку с одной ладони на другую, и узор поменялся вновь. Словно детский калейдоскоп, живой, мерцающий. Ей показалось или пирамидка потеплела в её руках?

Таисса повернула пирамидку снова и ахнула: один из углов обгорел, причём пожар выглядел недавним. Следы гари остались на соседних гранях, и между побледневшими пластинками застыли крошечные частички пепла там, где, должно быть, яростно пылали языки пламени.

Но эта вещь была дорога Каю, раз он хранил её так долго. Что бы ни произошло, пожар не был похож на несчастный случай. Акт гнева? Отчаяния?

– Или желания стереть что-то, – произнесла Таисса. – Уничтожить.

Уничтожить то, что причиняло Принцу Пустоты ярость и боль. Воспоминания? Прошлое?

Таисса повертела пирамидку на ладони, наблюдая за переливами граней. Как же заставить её заработать?

Она попыталась нажать сначала одну мозаичную чешуйку, потом другую. Провела пальцем по грани. Коснулась угла, потом другого, потом всех одновременно. Попыталась поддеть пластинку ногтем, но тут же отказалась от этого желания. Если она сломает эту вещь, которая всё ещё драгоценна для Принца Пустоты… нет. Этого точно нельзя было допустить.

– Но он же дал мне её, – произнесла Таисса. – Значит, есть способ.

Нахмурившись, она вновь провела пальцем по грани. Ничего не произошло.

– Кай, – произнесла Таисса. – Принц Пустоты. Вернон. Таисса Пирс. Вернон Лютер.

Ничего не произошло.

Таисса вспомнила свою встречу с инопланетной Светлой. Они не могли общаться, но Таисса чувствовала отзвук чужих эмоций и ощущала, что это взаимно. Что, если этот принцип сработает и здесь?

Таисса сосредоточилась. И, коснувшись ладонью грани, сконцентрировалась на желании узнать, что скрыто внутри.

В следующую секунду ей заложило уши так, что заныло в висках.

Голос. Скорее мужской, чем женский, хотя Таисса очень сомневалась, что эти звуки когда-либо издавала человеческая гортань.

Таисса затаила дыхание. И очень скоро поняла, что слышит дневник.

*

«Мне снятся сны.

Странные сны о кристаллах, Светлых и Тёмных, переплетённых воедино. Я вижу невидимые линии, стягивающиеся к магнитному полюсу. Я чувствую зов.

Там дышит Источник, и он ждёт меня.

Но почему я? Есть другие Светлые, кому Источник принадлежал бы по праву.

…Впрочем, я неправ. Такая сила не должна принадлежать никому».

*

От изумления Таисса разжала пальцы, и пирамидка чуть не выпала из рук. Таисса тотчас же вновь подхватила её и глубоко вздохнула, вновь прикоснувшись к грани. Нет. Она должна услышать всё.

*

«…Я рассказал о своих снах Аме, и она загорелась мгновенно. Ама никогда не верила в видения, но теперь она говорит об Источнике ежедневно и требует, чтобы мы отправились в путь.

Я повторяю ей, что мы движемся к войне, что мой голос нужен, чтобы остановить это безумие, что я не могу просто исчезнуть и отправиться на поиски мифа.

Но Ама с той же горячностью возражает, что мой голос – ничто, если за ним не стоит сила, и что только Великий может привести всех в чувство. Мне всё труднее приводить доводы против.

Я прекрасно понимаю, чего ей на