Спецназ Его Величества. Красная Гвардия «попаданца» - Сергей Шкенев

– Даже надеюсь на это.

– Зачем?

– Если твои любимые германские карлики наконец-то решаться объявить Вене войну, как обещали в добром десятке писем, то мы получим замечательную европейскую драку на ближайшую пару-тройку лет. И отсрочку для нас, соответственно.

– Тянешь время?

– И его тоже.

* * *

На торжественном приеме, состоявшем из ужина, концерта и танцев, Наполеон несколько раз пытался начать разговор о делах. Я дипломатично увиливал, и, в конце концов, французскому императору пришлось отбросить всяческие уловки и спросить прямо в лоб:

– Что обозначают слова Вашего брата, Ваше Императорское Величество?

– О гильотине и Габсбургах? – Недовольно морщусь, всем видом показывая, насколько меня тяготит поднятая тема. – Князь был пьян, потому не стоит принимать его высказывания слишком близко к сердцу.

– И все же…

– На самом деле я обещал ему шведскую корону. Но пусть это останется между нами, Ваше Величество.

– Можете полагаться на меня.

Поверил? Сомневаюсь. А что он еще хотел услышать? И, кстати, что сам хотел сказать? Сделать пару намеков? А давайте-ка возьмем корсиканское величество под локоток и доверительно наклонимся к уху. Ну, почти наклонимся, принимая во внимание мой рост:

– Мне хотелось бы принести официальные извинения за недоразумение с Вашим конвоем, Ваше Величество.

– Расстрел безоружных людей можно назвать недоразумением?

– Или подавлением бунта, если так будет угодно. Но, согласитесь, в Европе не слишком хорошо подумают о человеке, приведшем бунтовщиков на территорию союзного государства. И еще… у нас в стране очень нервно относятся к солдатам иностранных армий. Клинически, так сказать…

И что я тут распинаюсь? Из-за него Багратион погиб, а приходится извиняться. Запомним и когда-нибудь предъявим счет к оплате. А проценты пусть копятся.

– Не будем больше об этом. – Наполеон чувствует настроение и идет на попятную. Ссориться сейчас ему невыгодно.

А когда станет выгодно? Завтра? Послезавтра? Или через пять минут?

– Да. Ваше Императорское Величество, между двумя великими державами не должно быть никаких недомолвок. Не будем радовать наших врагов ссорами из-за пустяков.

Видно, что Бонапарт свой конвой пустяком не считает, но при упоминании общих врагов заметно оживился:

– Лондон, как и Карфаген, должен быть разрушен?

– Приятно видеть единомышленника.

Идиллию нарушила Мария Федоровна, вознамерившаяся непременно станцевать с французским императором:

– Ах, Ваше Величество, просто преступно лишать дам Вашего общества!

Избавленный таким образом от Наполеона, я бочком-бочком выскользнул из залы и направился в курительную комнату, где был перехвачен Кутузовым.

– Какие впечатления, государь?

– Знаешь, Миша, он не дурак.

– Догадываюсь.

– А потому ссориться с нами из-за Австрии не будет.

– А мы с ним?

– Из-за Австрии? Это даже не смешно.

– Тогда что ты вообще от него хочешь?

– Денег.

– Жадный?

– Хозяйственный. А война слишком дорогое удовольствие.

– Тебя послушать, так мы вообще не должны воевать.

– В идеале – да. Но разве идеал когда-нибудь достижим?

– Философствуешь. Так мне к чему готовиться?

– К войне, разумеется.

– А сам говоришь…

– И что? Она не зависит он моей говорильни – она будет, Миша.

Париж. Тюильри. Три месяца спустя

– Ваше Величество! – Талейран ворвался в кабинет императора в крайне взволнованном состоянии. – Сир, германские княжества объявили Австрии войну!

– Все? – удивился Наполеон.

– Почти, – министр, сбитый с толку вопросом, перестал кричать.

– Зачем они это сделали?

– Не знаю, сир.

– А кто знает?

– Возможно, они сами?

– Вы так уверены?

– Нет, Ваше Величество.

– Вот и я ни в чем не уверен. Разве что только в одном – за всем этим стоит русский император Павел.

– А зачем ему туда влезать?

– Ты думаешь, будто он задавал себе этот вопрос? Весь мир сошел с ума, Талейран! Весь мир, вы слышите? И мы – главные дураки во вселенском безумии!

– Но…

– Не нужно возражений! Ответим безумному миру еще большим безумием! И посмотрим, кто будет смеяться последним.