Чисвикские ведьмы - Роберт Рэнкин

– Ну да. Пришлось попотеть. С ним едва справились четверо полицейских.

– И он у вас в камере? Здесь? Сейчас?

– А где ему еще быть? Его как раз допрашивает старший инспектор Сэмюэл Мэгготт.

– Сэмюэл Мэгготт? – невольно вырвалось у Уилла. – ДКН?

– Декан? – переспросил констебль. – Нет, деканы к нам не заглядывают. Впрочем… а это мысль! Передать тело учебному заведению… Только подумайте: Потрошителя будут потрошить в анатомическом театре, на глазах у студентов. Но до этого надо еще дожить. Пока что он не выказал желания признаваться в своих злодеяниях.

– Но вы уверены, что задержали именно того человека, которого нужно? Откуда у вас такая уверенность?

– Он был весь в крови. И нес какой-то бред. Я имею в виду, когда мы его взяли. Вы бы слышали, что он кричал: «Я это сделал! Мне пришлось. Я исполнял волю божью». Можете себе представить? Он исполнял волю божью. И как у него только язык повернулся!

– Эта выдумка выдержит испытание временем, – заметил Уилл. – Я могу его видеть?

– Видеть? А зачем вам его видеть?

– Потому что мне поручено вести его дело. Взгляните, в конверте письмо. Там написано, что расследование поручено мистеру Холмсу. А он передал дело мне.

– Тот тому, а этот этому… – проворчал полицейский. – Если вы действуете официально, то должны знать: так дела не делаются.

– Именно так они и делаются.

– Да неужели? – спросил констебль. – Ну… мне никто не говорил. Все приказы, что я получаю, приходят сверху.

Уилл помедлил.

– Ладно, – произнес констебль. – Полагаю, что вы абсолютно правы.

– Я могу видеть подозреваемого?

– Вы имеете в виду «убийцу».

– Хорошо, «убийцу».

– Ну… – констебль Тенпоул Тюдор многозначительно потер большой палец об указательный. – Не знаю. Впускать кого-то с улицы… Наверно, это не в моей компетенции. Прямо не знаю.

Уилл полез в карман и достал золотую гинею.

– Может быть, посмотрите на это? – предложил он.

– Я вижу, – ответил полицейский.

– Тогда проводите меня к камере убийцы. И возможно, я вам это еще раз покажу.

– Сюда, сэр.

Констебль недовольно шлепнул по своему жалкому столу и повел Уилла вниз к камерам.

Коридор-ведущий-к-камерам оказался как раз таким, каким мог бы его представить Уилл – если бы решил что-то себе представить. Темные, мрачные, сырые каменные стены, с которых капает влага; лязг стальных дверей в отдалении, омерзительная вонь и скользкие ступени.

– Как вам оформление? – спросил констебль. – Мы его как раз обновили. Радио нам провели. Мистер Лоренс Ллуэллин-Моррис постарался.

– Очень… хм-м… впечатляет, – отозвался Уилл, стараясь не наступить на какую-то дрянь, которая валялась на ступеньке.

– На мой вкус, слишком современно, – заметил его провожатый. – Я, знаете ли, сторонник старых традиционных решений. Не могу привыкнуть к этим новомодным штучкам. Раньше тут было все в алюминии, а на полу сосновый настил…

– Прошу вас, пойдемте дальше, – перебил его Уилл. – Это начинает меня смущать.

– Кто только у нас не побывал, – продолжал констебль, Шагая вперед. – Суини Тодд – демон-парикмахер с Флит-стрит. Шотландец Бин – Голлоуэйский каннибал. Граф Монте Кристо, Узник Блока «Н». И, конечно, Узник, которого играл Патрик Макгуэн.[87]

– Что?! – переспросил Уилл.

– Я член фэн-клуба, – сообщил полицейский. – «Шесть из Одного». Там выдают значок и все остальное. Я бы и рубашкой обзавелся, но они дороговаты.

– Шеф, – Барри воспрянул от сна. – Здесь что-то неладно. Думаю, нам лучше уйти.

– Я понял, о чем ты, – шепнул Уилл.

– О, а вот и Ганнибал Лектер, – добавил констебль. – Вот истинный ужас. Приходится держать его в смирительной рубашке и кожаной маске, чтобы никого не погрыз. На той неделе констеблю Колби не повезло. Он был условной женщиной – есть у нас такое правило – и снял маску, чтобы почистить мистеру Лектеру зубы. Зря, честное слово, зря.

– Сваливаем отсюда, шеф, – проговорил Барри. – Немедленно.

– Я все-таки хотел бы увидеть узника, – сказал Уилл.

– Мистера Макгуэна, ваша милость?

– Нет. Джека-Потрошителя.

– Но вы сами знаете, – констебль почесал нос. – Попытка подкупа лица при исполнении…

– Несомненно, – сказал Уилл. – Но вы получите вознаграждение за труды.

– Понятно, ваша милость. Вознаграждение. Очень хорошее слово.

– Прошу вас, идемте дальше, – попросил Уилл, и констебль повел его по коридору.

– Теперь вниз, – сказал он. – Когда-то здесь находились самые большие камеры – очень просторные, с ванными комнатами и прочими удобствами. Но мистер Ллуэллин-Моррис разгородил их и сделал более практичными. Как он это назвал? А, ньюгейтский шик. Под ретро. Кстати, мы пришли. Желаете зайти? Они остановились перед железной дверью с традиционным решетчатым окошком, прикрытым отодвигающейся панелькой, которую можно убрать и посмотреть, что делается в камере, – если вы любите подобные зрелища.

– Можно, я просто взгляну через решетку? – спросил Уилл.

– Разумеется, ваша милость. Смотрите сколько пожелаете. И я тоже посмотрю. Плохой парень внутри, хороший парень снаружи – по-моему, упоительное зрелище. Постоять и посмотреть, как другие радуются…

– Я хочу просто посмотреть, – возразил Уилл. – Радоваться мне пока нечему.

– На здоровье, – отозвался констебль. – В самом деле, вам нечему радоваться. В конце концов, Джека-Потрошителя поймали не вы, а я.

– Вы сказали, что вас было четверо.

– Но поймал его я. Он брел по улице, бормоча как помешанный. И был весь в крови, с головы до пят. Так что честь его поимки принадлежит мне. Мое имя войдет в историю.

– Хорошая работа, – сказал Уилл, но без воодушевления.

– Так вы смотрите, ваша милость, а там договоримся, – и констебль снова потер большой и указательный пальцы, словно солил невидимую пищу.

– В самом деле.

Констебль отодвинул планку, и Уилл заглянул в камеру.