Озеро смерти - Мэг Гардинер

Олсон пересказала ход событий, приведших в итоге к смерти Мэла Калаяна.

Был обычный вечер буднего дня в самом начале июля. Калаян делал обход пациентов в Центре Святого Франциска. Покинув больницу в семь тридцать, он пешком прошелся до офиса, который закрывал сам.

По словам Олсон, в свои сорок с небольшим доктор Калаян был хорошо сложенным и спортивным человеком. Он следил за собой и регулярно, пять дней в неделю, посещал спортзал.

— Он занимался с нагрузками, понимаете, о чем я? Это был человек физически сильный.

Калаян вернулся в офис. Затем, возможно, увидев свет, который не должен был гореть, или услышав шум, он прошел в процедурный кабинет, оборудованный для несложных хирургических манипуляций. Что оказалось его последним в жизни намеренным действием.

Судя по беспорядку, царившему в процедурном кабинете, Калаян не сдался без боя. Большое количество вытекшей на пол крови говорило о том, что после колющего удара он сразу упал. Грудь доктора пронзили длинной канюлей для липосакции.

— Полиция не особенно копала, сразу же заявив, что целью нападения были наркотики. Как ни настаивал доктор Йоргенсен, дополнительной информации собрать не удалось.

Я хорошо представляла себе действие, происходившее в полицейском отделении: заносчивый, убитый горем Йоргенсен против не воспринимающих его доводы детективов, ушедших в глухую оборону.

— Доктор Йоргенсен подозревал, что в деле замешан кто-то из его пациентов. — Олсон посмотрела испытующе. Вероятно, хотела проверить мою реакцию. — Когда полиция разрешила нам вернуться в офис, доктор Йоргенсен обнаружил там нечто важное. Небольшой кусочек бумаги, имевший, по его мнению, большое значение. Доктор обнаружил листок на полу под столом в приемной. Несомненно, что он был вырван из папки, которую заводят на каждого пациента при первом посещении. Йоргенсен попытался найти, из какой папки вырван листок, однако не смог. Нужная папка исчезла. Он заключил, что тот, кто был в помещении, не желал оставить следов своего присутствия. То есть это человек, причастный к грабежу и убийству.

Кажется, моя реакция выглядела скептической.

— Понимаю, заявление слишком смелое. Тем не менее Йоргенсен решил проверить пациентку, имя которой нашел на листке. Имя, адрес и все остальные данные оказались липовыми.

— Он сообщил в полицию?

— Да. По их мнению, след был тупиковым. Найденные на листке отпечатки пальцев в полицейской картотеке отсутствовали. Соответствия с реальными именами не обнаружилось. Полиция моментально утратила интерес.

— Что за имя значилось на листке?

— Не помню. Обычное имя, ничем не примечательное.

— Помните хоть что-нибудь? Возраст, расовую принадлежность, причину визита?

— Нет, и в любом случае я не сказала бы. Врачебная тайна, знаете ли. Да и зачем вам?

— Затем, что я верю утверждению доктора Йоргенсена о причастности этой женщины к церкви «Оставшихся». Вломившись на их службу тем вечером, он показывал на кого-то и кричал: «Она знает!»

Олсон сжалась.

— Бог ты мой… — Она глянула в сторону папок и компьютеров, стоявших за клиентской стойкой. — И вы сможете ее опознать?

— Вероятно, да. Если она из «Оставшихся».

— Идите сюда. — Пройдя за стойку, Олсон включила компьютер. — Здесь есть самые свежие данные, включая фотографии пациентов. У нас есть специальная программа, которая моделирует результаты будущей операции — для того чтобы хирург мог продемонстрировать клиенту, как он будет выглядеть.

Пискнув, компьютер начал загружать систему.

— Я не должна это показывать, но… Возможно, вам действительно удастся опознать ту женщину.

— Обещаю не смотреть личные данные, — сказала я, усаживаясь на стул.

— Здесь сотни файлов. Пациентку вел доктор Калаян. Это все, что мне известно…

Едва мои пальцы коснулись клавиатуры, как в дверь постучали. Олсон пояснила:

— Пришел покупатель. Можете слушать и спокойно работать на компьютере. Но не говорите ни слова. Я покажу ему клинику.

В помещение осторожно вошел немолодой человек в сшитом на заказ костюме и вопросительно посмотрел на нас. Радостно улыбаясь, Олсон направилась к нему навстречу, выставив вперед руку, точно саблю.

Я принялась за поиск по известным именам. Табита Делани. Нет. Хорошо. Шенил Вайоминг, Шилох Киллер, Глори Моффет. Ничего. Забив параметрами поиска целый ряд признаков — пациент Калаяна, женщина, только последний год, — я начала сплошняком просматривать все найденные файлы, начиная с буквы «А». Фотография за фотографией передо мной мелькали женщины средних лет, с обвисшей кожей, жировыми складками, растяжками и шишками на теле или просто с избыточным весом. Пошли другие буквы. Новые лица, желавшие получить удовлетворение от хирургического скальпеля. Алфавит все не кончался. Дефекты от рождения, нарушения фигуры из-за полученных увечий.

Идем дальше. Отличное цветное фото чьей-то задницы. Исходные размеры выглядели действительно устрашающими даже на фотографии, но грамотная подтяжка и скальпель превратили этот зад в две крепкие округлости. Ягодицы, достойные Клайдсдейла. Что сказать: Калаян был настоящим художником.

Взгляд привлекло новое имя: Олсон, Эстер. В эту секунду она как раз входила в холл, оживленно беседуя с новым хирургом. Нажав на клавишу, я вызвала следующее фото.

Вот она. Тот же страстный, несколько нервозный взгляд. В поле данных значилось имя: Петерс, Келли. И запись, сделанная огромным красным шрифтом: ПЛАТЕЖ ПРОСРОЧЕН. Посмотрев фотографию, сделанную «до», я поняла, отчего в углу ее левого глаза остался шрам. Калаян удалил оттуда слезинку, вытатуированную синей краской.

Это была Глори.

Сердце стучало, отдаваясь в ушах. «Оставшиеся» побывали в офисе. Я нашла то, что хотела найти, — подтверждение этого факта. Но с мыслью о Глори, возможно, убившей Калаяна, сами собой подступили слезы.

Олсон вывела доктора из холла, и я отправила документ на принтер.

Глори. «Знаете, это не мое настоящее имя». И можно поклясться, Келли Петерс — имя такое же фальшивое. Черт побери. Неужели тогда, июльским вечером, именно она взломала офис? Неужели именно ее Мэл Калаян застал с пузырьками наркотика в руках? Неужели она схватила канюлю и…

Нет. Калаян был физически сильным мужчиной и оказал напавшему отчаянное сопротивление. Напротив, Глори — хрупкая женщина. Здесь что-то не стыковалось.

Чем больше я размышляла, тем меньше смысла оставалось в сценарии. Если дело в наркотиках — зачем Глори рисковать, ввязываясь в целую историю с татуировкой?

Вдруг меня осенило.

В этот момент вернулась Олсон, уже в одиночестве.

— Как грабитель проник в офис? — спросила я.

Эстер остановилась как вкопанная.