Охота на мужа - 2, или Осторожно: разочарованная женщина - Юлия Шилова

– МАКСА НЕ СТАЛО!!! – кричу я во все горлопроезжающим мимо меня машинам и громко всхлипываю.

Кто-то крутит пальцем у виска, кто-то громко возмущается,кто-то делает вид, что ничего не замечает, а кто-то старается держаться от меняна приличном расстоянии. Я притормаживаю на светофоре и встаю рядом состареньким «жигуленком», в котором чинно восседают дачники: пожилой мужчина иженщина, держащая горшочек с геранью. Полностью открыв окно, я трогаю свойраспухший нос, вытираю слезы и растерянно им говорю:

– МАКСА НЕ СТАЛО.

Дачники кивают головой, нервно смотрят на светофор и пытаютсяхоть немного от меня отъехать.

Я смотрю на следующую машину, за рулем которой сидит тучнаяженщина и жадно поглощает мороженое.

– МАКСА НЕ СТАЛО, – говорю я ей и тихоньковсхлипываю. – – Очень жаль, – понимающе отвечает женщина и сдает отменя назад.

– МАКСА НЕ СТАЛО!!! – начинаю я орать во все горлои судорожно смотреть по сторонам. – Люди, вы понимаете – МАКСА НЕ СТАЛО.Он еще совсем недавно был, а теперь его не стало!..

Но люди не понимают. Они просто не хотят понимать. Наверно,им просто наплевать на чужие проблемы. Такова жизнь. Никто не хочетвоспринимать твои проблемы как свои собственные. Мы так живем. По-другому мыпросто не умеем… Я могу выйти на улицу и точно так же закричать:

«МАКСА НЕ СТАЛО!», но все пройдут мимо, не остановится ниодин человек. Мы стали глухи, слепы и бесчеловечны. Мы стали жутко пугливы излы. Потому что мы не живем, а выживаем. Потому что мы не знаем, что будетзавтра, а в послезавтра нам страшно заглядывать. Ненавидя друг друга, мыненавидим самих себя и начинаем себя презирать за собственную несостоятельностьи слабость. Мы слепо верим чужим словам и уже практически не имеем собственногомнения. Мы стали холодны, расчетливы, завистливы и совсем не оптимистичны.Потому что мы научились дружить за деньги, жить за деньги и даже любить заденьги… Нищие всегда страдают оттого, что нет денег. Богатые страдают тоже. Онистрадают оттого, что, заимев деньги, они потеряли то, что имели раньше. Мызапросто можем переступить через человека, который лежит посреди улицы, простовзять и переступить, даже не оглянувшись и не поинтересовавшись, что случилось.

– МАКСА НЕ СТАЛО! – уже в который раз крикнула я,затем со злостью посмотрела на проезжающих мимо меня безразличных людей и,разогнав машину, с грохотом врезалась в бетонную стену.

Я не чувствовала боли и пребывала в полной темноте. Яслышала чьи-то голоса, они были очень далеко, словно в другом измерении. Голосабыли разные – глухие и звонкие, пожилые и молодые.

Они доносились оттуда, где был яркий свет, но я уходила вседальше и дальше, потому что они были безразличные, говорившим было глубоконаплевать на то, что МАКСА НЕ СТАЛО. Я ощутила себя птицей. Свободной парящейптицей с большими, размашистыми крыльями. «Отчего люди не летают, как птицы?Знаешь, мне иногда кажется, что я птица… Когда стоишь на краю…» Господи, это жемой любимый монолог! В школе я перечитывала его тысячу раз. Школа… Там былаудивительная женщина, моя учительница по русскому языку и литературеЛадейщикова Мирра Ивановна, человек удивительной внутренней гармонии. Онаобладала редко встречающимся сейчас качеством – человеколюбием. Даже имя у неетакое необыкновенное. Мирра. От слова «мир». Она бы услышала, что МАКСА НЕСТАЛО, потому что таких, как она, единицы, и хвала Господу, что они еще есть.

Мне казалось, что Макс где-то рядом… Можно даже дотянутьсядо него рукой. Стоит только ее посильнее вытянуть… Я чувствовала, что он меняждет. Еще немного, совсем немного, и я обрету покой, к которому так долгостремилась, так долго шла. Я слышу его дыхание и вытягиваю вперед руки… Нокто-то упорно меня не пускает. Кто-то хватает меня и тащит к яркому свету. Яначинаю кричать, пытаюсь вырваться, отбиваюсь как могу, но силы меня покидают,тело становится ватным, перестает меня слушаться. Собрав силы, я вновь тянусь кМаксу, кажется, что я побеждаю, что я уже сделала первый шаг. Я кричу, каксильно соскучилась по нему, но опять возникают чужие голоса, до моего сознаниядоносится фраза: «По-моему, мы сейчас ее потеряем. По-моему, все». Они меняпотеряют… Да я за вас и не держусь. Я скорчила гримасу и показала этим голосамязык. "Не трогать меня, хрен бы вас побрал! Не трогать?

Взрывоопасно!" Но эти голоса будто меня и не слышат.Кто-то ставит мне подножку, и я медленно открываю глаза. «Кажется, всеобошлось», – слышу я.

Оглядевшись, я поняла, что нахожусь в больнице. Вся внемыслимых капельницах и различных медицинских приспособлениях. Я постараласьулыбнуться медицинской сестре, которая маячила рядом каким-то неясным белымпятном.

– Пациентка пришла в себя! – крикнула она, и тутже надо мной склонилось несколько встревоженных лиц. Врачи, как я узнала позже,несколько долгих дней упорно боролись за мою жизнь. Я постаралась приподняться,но голова закружилась, и я упала на подушку.

– Не вздумайте подниматься. Вам это еще рано, –строго сказал один из врачей, ярким фонариком посветил мне в глаза и произнескакие-то непонятные слова. Все покивали головами и разошлись. В палате осталасьодна медсестра. Она села рядом со мной и положила на колени блокнот и ручку:

– Простите, у вас есть близкие? Очень хорошо. Вы должнысообщить нам их координаты. Мы известим их о том, что с вами случилось.

Я напрягла память и назвала номера мобильных телефоновСветки и Дениса.

– У меня был еще один близкий человек, но его не стало.Вы понимаете, о чем я говорю?

– Мы все кого-то теряем, а кого-то находим, –равнодушно отозвалась сестра. – А теперь я должна заполнить карту.

– Какую карту?

– Медицинскую. Вы у нас числитесь как неопознанная.

Я представилась, но мое имя не произвело на сестру никакоговпечатления. Она спросила, где я работаю.

– Вы меня знаете, я известная актриса, – сказалая. – Вы меня наверняка видели по телевизору.

Я заплачу за лечение, я за все заплачу.

Медсестра не говоря ни слова поднялась и вышла в коридор,оставив дверь открытой.

– Вы знаете, по-моему, у нее что-то с головой, –услышала я. – Она выдает себя за актрису, очень известную…. Но у них нетничего общего.

– Такое случается…

– Когда ее доставили в отделение, на ней был какой-тонемыслимый мужской костюм… И даже трусов не было.

– Что?

– У нее спортивные штаны были надеты на голое тело.

– Что, белья вообще не было?