Убийца - Олег Бубела

Миновав это кладбище, я понял, что через несколько часов я буду в Марахе, как раз к вечеру. Это меня приятно удивило, так как я на такую скорость даже не рассчитывал, но видимо, жеребец мне попался самый быстроногий, что был в том лагере. Я задумался и начал планировать свои действия в самом городе. Перво-наперво, мне нужно будет приобрести нового скакуна, а то воин без коня — это позор в глазах кочевников, а мне лишнее внимание было не нужно. После покупки нужно будет отыскать место, чтобы хотя бы несколько часиков вздремнуть, параллельно выведав, где обретаются имперцы, а ночью можно будет выползти на разведку. В том, что я попаду в Мараху без проблем, я не сомневался. Воспоминания Макра подсказали мне, что город абсолютно не охраняется, так как являлся во все времена своего рода нейтральной территорией, где велась преимущественно торговля. Нет, был в истории степи один случай, когда вождь одного из соседних племен занял Мараху и тотально её разграбил. Вот только ни он, ни его племя добычей насладиться не успели. Все соседи разом объединились, пришли и надавали бойкому вождю люлей, а его племя… ну, то, что от него осталось, было продано здесь же в качестве рабов, чтобы другим неповадно было. Все вняли, и больше попыток нарушить спокойствие Марахи не повторяли. Так что въезд в город можно считать наименьшей из моих проблем.

Перекусив на ходу мясом, что нашел в своей сумке и вареным картофелем, я скоротал еще час, за который мне попались навстречу несколько конных разъездов, не обративших на меня ни малейшего внимания. Вскоре я выехал на утоптанную дорогу, ведущую прямиком к городу, и поскакал по ней. Через полчаса я замедлил скорость своего жеребца и принялся искать удобное место. Неглубокая ложбинка, обрамленная кустами, подходила для моих целей просто идеально, поэтому я направился туда, потом остановил коня и огляделся. Поблизости никого не было, а группа степняков, что маячила на горизонте, двигаясь к Марахе, на меня не смотрела. Соскочив на землю, я снял с седла сумки и развеял свое плетение.

Жеребец тут же рухнул на землю, закатив глаза и дергая ногами. Пожалев животное, я достал кинжал и одним коротким ударом облегчил его страдания. Спасибо тебе, мой внедорожник, ты сэкономил мне кучу времени, поэтому, я надеюсь, в лошадином раю тебе достанется самая сочная травка. Вытерев кровь с лезвия, я вернул клинок в ножны, перекинул сумки через плечо и скорым шагом двинулся по дороге. Через десять минут я догнал ту группу, которая двигалась тем же курсом, и принялся с любопытством её разглядывать. Это были работорговцы, ведущие товар на продажу. Девять надсмотрщиков на лошадях сопровождали десятка три людей в ошейниках, которые были связаны одной длинной веревкой.

Глядя на рабов, можно было сразу понять, что они идут уже не первый день. Пропыленная одежда, усталые и безразличные лица, последние в цепочке идут буквально из последних сил. Я увидел, что женщина, идущая последней, прихрамывает и опирается на плечо своей соседки, хрипло дыша. Когда я поравнялся с цепочкой, она упала в дорожную пыль, увлекая за собой товарку. Это не осталось незамеченным. К ней подъехал один из всадников и резким властным окриком велел подняться. Видя, что женщина не горит желанием вставать, он слез с коня, а потом достал из-за пояса длинную плеть. Размахнувшись, он ударил лежавшую на земле рабыню по спине. Та только вскрикнула и попыталась закрыть лицо руками, но, судя по всему, потеряла сознание от боли. Повторный окрик остался без ответа, как и второй удар плетью. Тогда всадник просто засунул плетку обратно за пояс и достал кинжал. Наклонившись, он полоснул женщину по горлу, а затем развязал веревку, связывающую её руки. Закончив с этим, он скомандовал двигаться дальше, и цепочка рабов медленно с обреченностью баранов пошла по дороге.

Я смотрел на это равнодушно, прекрасно понимая, что спасение всех рабов — это не моя работа. Я же не герой какой-нибудь, что помогает всем униженным и обездоленным, я — разведчик и у меня совсем другие задачи. Сказать по правде, меня эта сцена даже не взволновала. Может быть благодаря врожденному цинизму, может потому, что я уже вторые сутки не спал, но особой жалости к убитой женщине я не испытывал. Если бы она хотела жить, то могла бы и встать, а так как предпочла отдаться на милость богов и потеряла волю, то ради нее я бы не стал утруждаться, даже если бы мне это ничем не грозило. Будь на её месте Снежана, она бы сцепила зубы, но шла вперед, а я бы плюнул на все, но помог ей… Эх, что-то я совсем бесчеловечным стал, начал размышлять о том, кто достоин моей помощи, а кто нет. Еще чуть-чуть, я стану похожим на того торговца, для которого люди всего лишь вид товара.

Вернувшись в седло, рабовладелец заметил мой взгляд, обращенный на него, и подъехал поближе.

— Приветствую, вольный житель степи, — произнес он традиционную фразу на аллинском. — Чем вызвано твое внимание ко мне?

— И я приветствую тебя, вольный торговец, — откликнулся я, копируя говор кочевников. — Я уже долго иду по этой дороге, так что просто рад случайным попутчикам. Сочувствую тебе, наверное, ты сейчас потерял много денег? — кивнул я на тело в дорожной пыли.

— Нет, — махнул рукой торговец на лежащее на дороге тело. — Плохой товар, я бы за неё не выручил и четыре серебряные монеты. Просто обидно, что она сдохла почти в конце пути, только еду всю дорогу зря переводила!

— Да, прекрасно понимаю твои чувства, — вздохнул я. — У самого недавно так было. Купил в Марахе прелестную рабыню, хотел привезти отцу, похвастаться, а она после первой же ночи сама задушила себя, представляешь? Эх, надо было связать потуже…

— И много за неё отдал? — поинтересовался торговец.

— Целых десять золотых, — горестно вздохнул я, зная по воспоминаниям Макра приблизительную стоимость молодой красивой девушки на рынке. — Вот это действительно было обидно!

— Ну, ты хоть ночь с ней провел, значит, уже немножко свои деньки вернул, — усмехнулся торговец. — Сильно повеселился?

— На восемь золотых, — ответил я с улыбкой.

— Ну, значит, она тебе еще два должна осталась, — ответил торговец и захохотал своей плоской шутке.

Я поддержал его, будто и впрямь услышал дивный перл. Отсмеявшись, торговец представился:

— Ямах, сын Варха.

— Ларох, сын Халама, — сказал в ответ я имя того, чей образ вплел в свою маскировку.

После этого мы скрепили знакомство рукопожатием и, мирно беседуя, пошли дальше. Вернее, я пошел, а он не слезал с лошади, краем глаза посматривая на своих рабов. По дороге я поведал печальную историю о том, как у меня пал жеребец, выслушал несколько случаев из жизни Ямаха, который уже не первый год водил рабов по степи. Здесь он выполнял роль перекупщика, посещая разные стойбища и скупая товар по дешевке, а затем отводя его в Мараху и получая за него реальную цену. Многие воины, живущие набегами, не желали опускаться до того, чтобы ехать торговать самим, потому Ямах всегда был в прибыли. Вот только в последнее время, из-за надвигающейся войны его бизнес стал сбавлять обороты, но он поведал мне, что надеется в будущем заработать себе целое состояние на тех невольниках, которые останутся в захваченном королевстве.