Поединок - Александр Борисович Царинский

Просил передать мужу, а она позабыла. На танцульки с кавалером улетела. А потом до вчерашнего дня домой к матери ушла. И вот только... — Маргарита Ивановна снова бросила укоризненный взгляд на сестру и протянула Мельникову злополучную телеграмму.

Как Мельников и предполагал, это была фальшивка. Давалась по телеграфным каналам, но не из Москвы, как гласили подклеенные полоски, а из соседнего поселка Пеньки. И хотя прошло несколько дней, телеграфистка из Пеньков запомнила человека, давшего эту телеграмму: тучный, с бородкой и усиками. Очень торопился. Говорил, что сам обещал заехать в Степняково и сообщить адресату о приезде друга, но заезжать нет времени.

Докопался Александр Васильевич и до того, как появилась фальшивая вклейка в телеграмме. Почтальон, принесший телеграмму, был из взвода Козырева. Перед разноской вечерней почты Козырев мог его куда-то отослать и заменить вклейку «Пеньки» на «Москва». Маркин телеграмму ему показал в общежитии, но впоследствии Козырев это отрицал.

Еще одно удалось открыть Мельникову. На очередном допросе Маркин подтвердил, что водитель «Победы» угощал его конфетами и лимонадом. В угощение могло быть всыпано снотворное.

Зачем же снотворное? — задал себе вопрос Мельников. Всыпь сразу яд и делу конец. И сообразил: человек бежит от правосудия и вдруг принимает яд. Сразу раскроется фальшь. Иное дело, скажем, сбила машина...

На днях должен приехать Степан Герасимович и Игнатенко. Александр Васильевич встречал их не с пустыми руками.

38

Клеймо 324/411

Волков вернулся в Степняково пятого января. На следующий день, в понедельник, прилетел Игнатенко. Встретились вечером в гостинице. А во вторник утром Волкова и Мельникова пригласил полковник Шилов. Говорил дружелюбно, но в голосе чувствовался металл:

— Сегодня седьмое января, товарищи контрразведчики! Вылет второго истребителя в ближайшие дни!

— Помним, Денис Тимофеевич! — ответил Волков.

— Есть гарантия, что его не постигнет та же участь?

— Полная. Операцию закругляем максимум послезавтра. Но вопрос: точная дата вылета определена?

— Да. Планируем именно на послезавтра.

Степан Герасимович немного подумал.

— Это известно узкому кругу лиц или многим?

— Безусловно, узкому. Но раз машину готовят...

— Понял, товарищ полковник! Вылет обеспечим.

Через час в штаб прибыл и Игнатенко. Совещались, как брать преступников. Лузгину и Приходько решили арестовать прямо на рабочих местах. Тяжелее было с Козыревым.

Идею подал Мельников. Завтра утром сборная гарнизона встречается с командой «Луч». Козырев с утра свободен. Пригласить его на игру, там и...

Козырева допрашивали на следующий день. Кроме Волкова в комнате находились Мельников и Игнатенко. Степан Герасимович испытывающим взглядом смотрел арестованному в глаза. Тот был спокоен. Сидел без погон и постукивал себя по коленкам.

Волков предложил ему папиросу.

— Спасибо. Не курю.

— Чей же тогда в ваших вещах портсигар?

Ни одна жилка не дрогнула на лице Козырева.

— Мой. С папиросами у многих солдат плоховато. А в карауле ночами бодрствовать надо. Вот и угощаю, чтоб дымком сон разгоняли.

— Понятно. Позвольте тогда узнать, как угощаете? Портсигар солдату преподносите или каждому в отдельности папиросу?

Только на миг расширились у Козырева зрачки. Но не растерялся:

— Всяко бывает. В чем вы меня подозреваете?

— В убийстве Яковлева!

Удар был внезапен.

— Меня?.. Шутите, товарищ подполковник. — На лице Козырева блуждала невинная улыбка.

— Хватит играть, Козырев! На какую разведку работаете?

— Никаких разведок я не знаю. Для меня даже странно звучат эти слова.

— Ну, что ж, раз не хотите отвечать прямо, подведу вас к финишу другим путем. Какого числа был в училище выпускной вечер?

— Двадцать седьмого июля.

— А какого числа покинули Подмосковье?

— Пятого августа.

— Почему задержались?

— Девушка у меня там была. Решил немного побыть с ней.

— Была или есть?

— Была. Поссорились мы. Написал ей глупое письмо и...

Степан Герасимович смерил Козырева оценивающим взглядом. Да, такого не сразу сломишь.

— После училища вы поехали в Уральск. Побывали там?

— Нет. В дороге я простыл и попал в Саратовский госпиталь.

Тут Козырев не врал. В его личном деле имелась справка, что он лежал в Саратовском госпитале с острым бронхитом. Госпиталь это подтвердил. Но опытного контрразведчика трудно было провести.

— Итак, выехали в Уральск? Надеюсь, выехали в той форме, что вам сшили в училище?

— Безусловно. На штатский костюм в то время и денег не хватило бы, — улыбнулся Козырев.

— Вот именно, — подчеркнул Волков.

Козырев, похоже, уловил скрытую ловушку, но отступать было некуда. Перешел в наступление сам.

— Товарищ подполковник, говорите прямо, в чем вы меня обвиняете? Происходит какая-то досадная ошибка.

— Досадная ошибка произошла с Маркиным, — отчеканил Степан Герасимович и повернулся к записывающему показания арестованного Мельникову. — Александр Васильевич, пригласи Лузгину.

Екатерина Лузгина вошла в комнату осунувшаяся, сразу постаревшая, но красивые глаза еще не совсем потеряли блеск и смотрели на Волкова открыто и смело. Еще вчера она выложила всю боль души своей Игнатенко.

— Гражданка Лузгина, вы знаете этого человека? — Степан Герасимович показал на Козырева.

Арестованные посмотрели друг другу в глаза.

— Нет.

— А вы, Козырев?

— Впервые вижу.

— Хорошо. Уведите Лузгину. — Степан Герасимович был удовлетворен. — Иван Иванович, попроси сюда Пелагею Денисовну.

Вошла лет пятидесяти полноватая невысокая женщина с очень живыми карими глазами. Они забегали по лицам людей и остановились на Козыреве.

— А эту женщину знаете, Козырев? — спросил Волков.

— Эту?.. — Козырев чувствовал, что здесь подвох. — Так это ж тетя моя из Полтавы!

Волков призадумался: «Откуда он знает Пелагею Денисовну?» И тут догадка: «Моя оплошность. Назвал ее по имени. Все данные о родственниках Виктора хорошо знал Приходько. Натаскал».

— Спасибо, Пелагея Денисовна! Пока свободны. — И когда та вышла, продолжил допрос:

— Козырев, когда вы в последний раз виделись с тетей?

— Виделись?.. Разве война дала видеться? — уклончиво ответил Козырев.

— А ведь тетя недавно приезжала в училище.

— Разве то виделись? — нашелся Козырев. — Пару часов.

Противник был изворотливый. Голыми руками не взять.

— Иван Иванович, пусть введут Приходько, — попросил Волков.

Легкая тень скользнула по лицу Козырева и тут же исчезла. У него было исключительное самообладание.

Приходько вошел ссутулившийся, почерневший, обрюзгший.

— Козырев, вам знаком этот человек?

Козырев вяло повернулся к входной двери.

— Нет.

— А вам, Приходько?

— Да. Этот парень мой кумир. Я в восторге от его игры.

— Давно его