Веселый господин Роберт - Виктория Холт

Елизавета готова была принять то, что она называла оскорблениями, от палаты общин, но только не от палаты лордов.

Роберт, понимая, что с его стороны будет разумно – поскольку у него не осталось никакой надежды жениться на королеве самому – поддержать ее брак с эрцгерцогом Карлом, объединился с лордами и палатой общин. Он осознал, что если этого не сделает, то вообще останется один, поскольку больше не был уверен в королеве, а во время ссылки обнаружил, как могущественны его враги. Более того, предполагал, что именно этого королева от него и ждет, поскольку его ссылка была отчасти вызвана ее желанием показать иностранным державам, что у нее нет намерения выходить за него замуж. Роберт был глубоко тронут ее призывом вернуться ко двору, и было чудесно почувствовать, что она вновь пришла к нему на помощь, когда его враги начали готовиться к нападению. В то же время Елизавета сама была замешана в скандальной истории, связанной со смертью Эми, а потому, призывая его вернуться, явно руководствовалась не только желанием видеть его при дворе. Так что он должен играть в ее игру, которая, в конце концов, по необходимости превратилась в его собственную. И Роберт примкнул к тем, кто убеждал ее либо выйти замуж, либо назвать имя преемника.

Елизавета яростно напала на них. Назвала Пембрука надутым солдафоном. Пусть отправляется обратно на войну, это единственное, на что он способен. Что касается Норфолка – он чересчур горд. Ему было бы неплохо припомнить, что ее отец сделал с некоторыми членами его семейства. Потом повернулась к Роберту:

– И вы, милорд Лестер, вы тоже покинули меня! Даже если весь мир так поступил, от вас я этого никак не ожидала!

Роберт встал перед ней на колени, попытался взять ее за руку:

– Мадам, я сию же минуту умру ради вас, если вы прикажете.

Она оттолкнула его ногой:

– Много ли от этого мне толку! И это не имеет никакого отношения к делу.

Ее глаза нашли маркиза Нортхэмптона, который недавно развелся и женился на молоденькой.

– Просто поразительно, милорд, – обратилась она к нему, – что вы осмеливаетесь что-то такое бормотать о браке. Как будто я не знаю, что вы только что самым скандальным образом развелись с одной женой и взяли себе другую.

С этими словами Елизавета повернулась и ушла, а они остались стоять, уставившись ей вслед.

Не зная, как поступить, палаты лордов и общин начали готовить петицию. Они твердо решили, что королева должна либо выйти замуж, либо назвать имя преемника; но, услышав, что они собираются делать, Елизавета приказала лидерам обеих палат предстать перед ней. И тут яростно набросилась на них:

– Вы и ваши сообщники говорите мне, что вы англичане и привязаны к вашей стране, которая, по вашему мнению, погибнет, если я не назову своего преемника. Мы слышали, что епископы произносят длинные речи, рассказывая нам о том, что прежде нам было неизвестно! – Ее глаза смотрели на них с обидой, и она сказала с видом величайшей мудрости: – Когда дыхание мое остановится, тогда я буду мертва! – Она расхохоталась. – Это будет угрозой для государства, считают они. Мне нетрудно понять их цель. Они хотят организовать против меня дело.

Разве я не рождена в этом королевстве? И разве родители мои не были рождены в этом королевстве? Разве здесь не мое королевство? Кого я здесь подавляла? Кого я сделала богатым за счет других? Какие беспорядки вызвала я в этом сообществе, чтобы подозревать меня в том, что я не считаюсь с ним? Как я правила во время моего царствования? Я не нуждаюсь в лишних словах, потому что судить меня будут по делами моим!

Она сверкнула на них глазами и продолжала:

– Эта петиция, которую вы готовите, насколько я понимаю, будет состоять из двух частей: мой брак и преемничество. Мой брак, благородные лорды, поставьте первым – хотя бы ради соблюдения приличий! Я говорила, что выйду замуж. Я надеюсь иметь детей, иначе никогда бы не стала выходить замуж. Я подозреваю, что вы готовы невзлюбить моего мужа так же, как сейчас готовы убедить меня вступить в брак; и тогда окажется, что вы совсем не это имели в виду. Что ж, никогда не было столь величайшей измены, чем та, которая прикрывается такими честными намерениями.

Вы говорите о преемнике, милорды. Никто из вас не был второй величиной в нашем королевстве, как я, и не обвинялся в действиях против моей сестры. Видит Бог, если бы она была жива! Когда друзья отходят, обнажается правда; в палате общин сейчас заседают некоторые джентльмены, которые во время правления моей сестры пытались обвинить меня в заговорах. Я никогда не поставлю моего преемника в такое положение, в котором находилась сама. Преемничество – это запутанный вопрос, полный опасностей для страны, хотя, милорды, в простоте своей вы воображаете, что вопрос этот можно решить очень просто и приятно. Я почитала бы за ангелов тех, кто, находясь на вторых ролях, не старается стать первым, а находясь на третьих, стать вторым.

Меня вовсе не страшит смерть, ибо все люди смертны, и, хотя я женщина, у меня все же не меньше мужества, чем у моего отца. Я ваша помазанная королева. Меня невозможно заставить сделать что-нибудь с помощью насилия. Я благодарю Господа, одарившего меня такими качествами, что, если вы изгоните меня из моих владений в одной нижней юбке, я смогу жить в любом месте христианского мира.

В такие минуты она была непобедима, правительница во всех отношениях. Те, кто говорил с ней, хотели приостановить петицию, но другие члены палаты общин настаивали, что это дело следует продолжить.

Елизавета безоговорочно запретила им обсуждать этот вопрос. Тогда члены палаты общин заговорили о привилегиях. Теперь обсуждения требовали три вопроса вместо двух: брак королевы, преемничество и привилегии палаты.

Елизавета понимала, что зашла слишком далеко. Осторожный Сесил был рядом, давая ей советы, и она еще раз убедилась в его мудрости. Королева сняла вето со свободного обсуждения. Она умела быть любезна, когда понимала, что была не права. Они не только вольны обсуждать все, что угодно, сказала Елизавета, но и сама она готова снизить на треть сумму денег, которую первоначально запрашивала. И так благополучно вышла из трудной ситуации, однако вопросы ее брака и преемничества по-прежнему остались открытыми. Королева дала слово выйти замуж, причем за эрцгерцога, если, конечно, он не урод и не дурак.

Ее окружение пребывало в крайнем раздражении. Подобные женские капризы следовало подавить. Но всем было прекрасно известно, что Елизавета не выносит рядом с собой безобразных людей. Всего несколькими днями раньше из ее ближайшего окружения убрали лакея, потому что тот потерял передний зуб.

Ей напомнили, что эрцгерцог самая подходящая партия из всех доступных. Герцог Суссекс был послан в Австрию, откуда прислал отчет, в котором сообщал, что внешность эрцгерцога не оставляет желать ничего лучшего, что даже руки и ноги у него хорошей формы.

– Есть еще вопрос религии, – напомнила Елизавета.

Ее государственные деятели разделились теперь на две партии – одной руководил герцог Норфолк, другой – Лестер. Они не могли договориться относительно предполагаемого брака. Норфолк и его сторонники выступали за него. Роберт, чувствуя нежелание Елизаветы, которое означало возрождение его собственных надежд, был против. Королева все еще вела себя с ним холодно, но он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она вовсе не жаждет стать женой эрцгерцога и рада этому расколу между государственными деятелями.