Приключения в дебрях Золотой тайги - Станис Фаб

«4 октября рано утром нарочный привез известие, что ожидаемые морские пароходы остановились ночевать ниже устья Кеми, и, несмотря на дурную сумрачную погоду, с раннего утра начальство, городской голова, гласные и много публики собрались на бульвар и на стоявшие у пристани пароходы Гадалова. Но желанные гости долго не появлялись. И многие из публики, промерзнув, спешили домой погреться, чтобы снова потом возвратиться на бульвар, изукрашенный флагами; наконец, в 11 часу, при густо падавшем снеге, они могли только заметить их, и ровно в 11 часов пароходы бросили якоря и салютовали выстрелами; в ответ на это публика прокричала «ура» и замахала шапками. Команда пароходов, взойдя на лестницы, ведущие к мачтам, приветствовала тем же. Пароходы остановились в отдалении от берега, и поэтому начальство, представители города и многие из публики отправились на пароходе «Россия» навстречу дорогим гостям к пароходу «Лейтенант Овцын». Все это время с обеих сторон раздавалось громогласное «ура».

Когда «Россия» пристала к пароходу, лейтенант Леонид Федорович Добротворский сошел на него, и здесь городской голова И. И. Лалетин приветствовал его следующими словами: «Позвольте, г. лейтенант, представителям городского общества приветствовать Вас и спутников Ваших с благополучным прибытием в наш город, и в особенности с благополучным проходом опасных мест океана; весьма сожалеем только о случившейся в Гольчихе неприятности, предотвратить которую, конечно, не было возможности. Просим Вас удостоить принять от города хлеб-соль в знак глубокого уважения жителей к представителям русского флота, в первый раз и по важному для сибиряков делу посетивших Енисейск». Приняв хлеб-соль, дорогой гость благодарил за сердечный прием, говоря, что «путь между Европой и Енисейском можно считать вполне установившимся, Енисейск сделается портовым городом, и сношения будут совершаться отныне беспрепятственно».

Затем лейтенант пригласил депутацию и начальствующих на свой пароход в каюту, где предложена была закуска и затем было подано шампанское, за которым лейтенант со слезами на глазах еще раз благодарил общество за дорогой и радушный прием и предложил тосты за Государя Императора, Императрицу, Наследника и за енисейское общество, которое провозгласило тост: «за благополучное прибытие моряков». На предложение со стороны городских представителей отслужить молебствие за благополучный приход пароходов г. Добротворский выразил желание, чтобы это было исполнено на другой день в Соборе, и в тот же день любезно согласился принять от общества обед. Затем, распростившись с гостями и при криках «ура», депутаты и власти отбыли на пароходе «Россия» обратно.

6 числа в 9 часов утра большой соборный колокол возвестил к обедне, и в четверть 11 часа, при стечении массы народа, учащихся в учебных заведениях, городского управления и властей, лейтенант Добротворский, офицеры и матросы при входе в Собор были встречены городским головой, и затем началось торжественное благодарственное Господу Богу молебствие, совершенное местным настоятелем Собора в служении с четырьмя священниками, с провозглашением при этом многолетия Государю Императору и всему Царствующему Дому, причем перед началом молебна протоиерей Евтихеев сказал морякам приветственное слово.

По окончании молебна все дорогие гости по приглашению городского головы поехали в общественное собрание на чай и закуску, а матросы в числе 60 человек – на обед, который происходил в партере театра и окончился в 4 часа. По прибытии офицеров было подано шампанское, выпитое с провозглашением тостов, а затем был предложен чай и закуска. Собрание было оживлено. Играла музыка, и пели певчие, сменяясь один другими.

Тостам и возгласам «ура» не было конца. В час гости разъехались, а в 3 часа начали собираться на официальный обед, который продолжался до 9 часов вечера. Вечером берег, где стояли пароходы, был освещен плошками, смоляными бочками и бенгальским огнем. На обеде прочитаны были приветственные телеграммы г. начальника губернии и красноярского городского головы и следующий адрес гг. офицерам, поднесенный городским обществом:

«Милостивые государи! В первый раз наш город видит у себя в таком числе представителей русского флота. Такое небывалое событие, как прибытие правительственных пароходов с Ледовитого океана к берегу Енисейска, выходит из ряда обыкновенных. Труды Ваши, Милостивые Государи, были не безопасны потому, что ранее, по бывшим примерам, нельзя было быть вполне уверенным во всегдашней возможности проследования по Ледовитому океану до реки Енисея, да и местность Гольчихи, состоящая вблизи устья этой реки, по свирепствующим там ветрам всегда представляет большую опасность для пристающих в этой местности судов. Хотя в Гольчихе случилась катастрофа, но, благодаря Бога, удалось спасти без урона экипаж, пароходы и часть груза.

Возблагодарив Господа Бога за предотвращение большого несчастия, в особенности за спасение самих Вас и вверенного Вам экипажа, от души приветствуем Вас с избавлением худшего и желаем в предстоящих Вам дальнейших путях счастливых успехов.

Просим верить искреннему уважению и совершенной преданности, с коими имеем честь пребывать. Милостивого Государя покорными слугами представители Енисейского городского Общества».

В ответ на этот адрес г. Добротворским была произнесена заздравная и задушевная речь, где он между прочим высказал, что они во многих городах России и за границею встречали приветы, но такого сердечного, родственного приема не встречали никогда. После него говорились речи капитаном Виггенсом и многими другими лицами, из которых выделялась речь А. И. Кытманова».

Ночью Никола растолкал Сидорова и вытащил его сонного из шалаша. Григорий Матвеевич сразу и не сообразил, что происходит, и, бестолково вертя головой, еще какое-то время силился спросонья понять, где он. Наконец, сон отступил, и он узнал Николу.

– Да ты спятил, братец. Какое дело в такую пору?!

– Самое время для дел, не шумите, а то помогу затихнуть, – и Никола помахал перед глазами Сидорова здоровенным своим кулачищем.

– Да ты просто невоспитанный наглец. Вначале вытаскиваешь меня из шалаша ни свет ни заря, потом грозишься и оскорбляешь. – Сидоров повысил голос.

– Тихо и слушайте сюда. Я сейчас не шучу и готов пойти на все, – Никола оглянулся по сторонам, проверяя, нет ли какого-нибудь движения в лагере, не разбудил ли кого Сидоров.

Сто тысяч хочешь? А, может, двести. Пятьсот? А может, и весь мильон?!

– Не свихнулся ли ты от здешней свежени? А может, Чертово кладбище на тебя так подействовало? Чего это ты торгуешь? Никола повалил Сидорова на землю, зажал ему рот и мертвой хваткой своей держал с минуту. Тот уже вздохнуть не мог. Когда Сидоров перестал сопротивляться, а только часто моргал, Никола отпустил его.