Девяностые. Север. Повести - Владимир Маркович Гринспон

на воде и концом веревки. Вытащил. А Павлик еще долго отзывался на прозвище Водолаз.

Ему везло на дворовых «наставников»! А им было не занимать фантазии. На задворках их домов лежал привезенный когда — то кем — то металлический гальюн (туалет) с катера. Хотели приспособить под летний душ. Это была будка в рост человека, лежавшая тяжелой дверью вверх. Как — то, по осени пацаны решили поиграть "в пожарников". Был придуман изящный план мероприятия. Человека кладут в эту будку, поджигают и закрывают. На время. Потом приезжает пожарная команда и спасает погорельца. На эту роль согласился, правильно угадали, храбрый Павлушка, шести лет от роду.

Развели огонь в гальюне из бумаги и веток, бросили туда «испытателя», с трудом захлопнули тяжелую дверь. Полюбовались валившим из щелей дымом. Но открыть дверь уже не смогли. Не хватило ни сил, ни храбрости. Спас Павлушку его молодой крепкий голос. Он визжал, как поросенок. Даже сквозь металлические стенки гальюна его было слышно далеко. Прибежал сосед и закончил операцию.

Из — за этого сумасшедшего визга он вырос с кривыми зубами. Когда у него полезли зубы, молочные еще не выпали. Надо было удалить. Но когда Павлушку привели к доктору, он начал орать еще в коридоре. А в кресле бился, царапался и кусался. Так что справиться с ним не смогли. Новые зубы пробивали себе дорогу, как могли. Получилась прелестная картина. Как у крокодила.

Школу Павлик прогулял уже второго сентября. Матери он объяснил это так:

— Я там уже был. Мне не понравилось.

Получив положенное в таких случаях от отца, прогулы прекратил. Правда на время. Учился не ахти. От уроков отлынивал под любым предлогом. А у учительницы спер металлический рубль, за что был разобран аж на педсовете.

Зато он был выдающимся Юннатом. Так в те времена называли любителей и хранителей природы Юных Натуралистов. Лет с двух он уже приносил со двора, спрятанных под майкой или в трусах, лягушат, ящериц, ужей. Возился с ними, прятал под подушкой и плакал, когда мать выбрасывала "эту дрянь" из дому.

Нина со смехом рассказывала о тех моментах, когда у матери кончалось терпение из — за очередной его выходки. Она брала ремень, а Павлушка сразу начинал орать на всю округу, убегая от мамы вокруг обеденного стола и роняя ей под ноги стулья. Приходила соседская сердобольная бабушка:

— Люба, просила она мать, — ты уж не истязай его так. Сил нет такое слышать.

— Да я еще его и не поймала! В сердцах отвечала мать.

А Павлушка уже убежал во двор.

* * *

У Влада с Ниной дружба и любовь развивались по нарастающей. Оба чувствовали, что не хотят расставаться после коротких встреч. Договорились, что Нина будет поступать в какой-нибудь Одесский техникум, чтобы срок окончания учебных заведений у них совпадал. И можно было бы не расставаться, а ехать на работу туда, куда распределят Влада. В те времена после окончания ВУЗа или Техникума надо было отработать 3 года по направлению. Так и случилось. Через два с половиной года Нина закончила учебу в Одесском Станкостроительном техникуме, получила свободное распределение, как замужняя. Свадьбу сыграли перед окончанием учебы. Молодожены уехали в Норильск, на Крайний Север.

* * *

Во время редких отпусков, а на Севере редко кто брал отпуск каждый год — копили за 2 или 3 года, Влад с Ниной приезжали в Измаил на лето. Жили у родителей Влада, но часто навещали и семью Нины и Павлуши. Папа у них точно был летчиком. Майор ВВС в отставке. Работал в местном аэропорту начальником службы ГСМ.

Влад частенько слушал его рассказы о воздушных боях. Петр Павлович Каменный был в первые годы Войны истребителем. Успел сбить 4 фашистских самолета. Но и сам был сбит дважды. Первый раз обошлось. На парашюте попал на нашу территорию. Второй раз пытался посадить горящий ЛА-5. Но ранение не дало правильно сесть, да и машина практически потеряла управление. Врезался в землю. И к полученным в воздушном бою ранениям добавилось самое серьезное — осколком кабинного фонаря, это стекло, накрывающее кабину, проломило ему лобную кость.

Дело было под Одессой. В Одесском военном госпитале, его сумели вытащить "с того света". Вставили вместо кости на лбу титановую пластину. Прикрыли кожей. Осталась только глубокая вмятина. Зашили пулевые раны. Но потом долго еще приводили к жизни, восстанавливали работу мозга. После некоторого улучшения перевели в Московский госпиталь. Долечили. И после года в госпиталях разрешили довоевать, но только на легких самолетах типа ПО-2. 44 и 45 годы он провел как летчик для особых поручений при штабе Армии, что освобождала Румынию. Развозил по фронту штабных порученцев, или особо важные донесения.

Выходец из гущи народной, крестьянский сын, парнем он был бравым. Высокий, худощавый, в ладно сидящем летном мундире с орденами и медалями, со следом тяжелого ранения в самом центре лба. Любил покутить, приударить за "боевыми подругами". В общем, ИСТРЕБИТЕЛЬ!

* * *

К рассказам тестя о военных событиях теща добавляла Владу "ложки дегтя" про другие похождения своего благоверного.

Рассказала об их женитьбе. Жила она с родителями в Донецке. Войну прошла в трофейном батальоне под командованием своего отца. Он у них в роте, в основном женской, был старшиной. Так что под присмотром строгого родителя никаких романов на фронте ей завести не пришлось. И тут в 1946 году приехал на побывку офицер — летчик с их улицы. Да приехал не один, а с другом Петей Каменным. Тот заехал к другу на пару дней и собирался дальше, куда — то на Урал, к невесте, с которой состоял в переписке.

А тут на их улице случилась свадьба. Героев — офицеров позвали украсить застолье. Там Люба, будущая Владова теща и нашла своё счастье.

— А черт с ней, дальней невестой, — подумал Петр, — когда тут такая красота рядом. Через неделю на этой тихой улице уже гремела следующая свадьба. А по окончании отпуска молодые отбыли к месту службы мужа. В Румынию. Там через положенное время и родилась Нина.

А после возвращения на Родину Петр получил назначение на самый передовой край науки и техники. В КБ С. П. Королева, где зарождался ракетный щит страны. Начались скитания по «космодромам». Испытания ракет тогда проводили на дальних, Богом забытых «точках». Аральское море. Астраханские плавни. Жили в военных городках во времянках или на постое у деревенских. Часто без электричества, с привозной водой из речки.

В одной из таких глухих деревень