Хивинские походы русской армии - Михаил Терентьев

Итак, к чему же привели Маркозова все несправедливости его относительно туркмен, все хлопоты его уйти в поход как можно ранее, с чем попало и как попало; к чему привела торопливость движения, не позволявшая ему сворачивать на попутный колодезь?

Упустив из виду самые азбучные требования военного ремесла и чуть не погубив отряд, Маркозов имеет, по мнению некоторых, ту заслугу, что послушался голоса благоразумия и отступил… Гродеков на crp. 113 второго издания своего труда говорит: «Это решение в его положении было единственно возможное и потому должно быть постановлено в заслугу Маркозову». Очень странная похвала… В «Материалах» сказано: «Нельзя достаточно выразить удивления и уважения к акту высокого благоразумия — решимости повернуть красноводский отряд назад…»

Неужели это заслуга? Или уж Маркозова считали совершенным идиотом, или не ожидали, чтоб он послушался голоса благоразумия?

Конечно, отряд беспрекословно бы двинулся, если бы было приказано, — и все равно, в какую бы сторону ни было. Другой вопрос: дошел ли бы он?

Читатель припомнит, в каком состоянии были люди, и сам легко ответит на вопрос.

Повторяем: было бы чистым безумием идти куда-нибудь, кроме Красноводска. Самое колебание, незнание, что делать, — уже дурная рекомендация.

К чему было созывать «совет десяти»? Надо было просто отдать приказ по отряду о возвращении в Красноводск.

Мы не можем не отдать должной справедливости войскам красноводского отряда, которые до конца исполнили свой долг, пока не легли на дороге полумертвые! 200 человек, привязанных, как неодушевленные предметы, по бокам верблюдов, служат красноречивым доказательством доблести кавказцев: один переход стоил генерального сражения.

Но если поплатились люди и животные, то дороже всех экспедиция обошлась беднякам-туркменам. Реквизиции по ту сторону Атрека дали 2200 верблюдов, примерно на 140 тыс. руб., а нападение при Игды стоило туркменам худо-худо 90 тыс. руб. (за верблюдов 75 тыс., за баранов 15 тыс.); им пришлось, таким образом, «в чуждом пиру похмелье».

В выигрыше остался, кажется, один только подрядчик Кар-ганов.

Сгруппируем теперь все причины неудачи похода чекишлярского отряда.

Первою следует считать плохую репутацию, заслуженную Маркозовым у туркмен в предшествовавшие годы: обещал платить за верблюдов и не платил, проводников вознаграждал скупо. На это указано нами в своем месте со ссылками на Гродекова. Отсюда невозможность достать верблюдов по добровольному соглашению и неимение достаточного числа проводников.

Второю причиною надо считать выбор починным пунктом похода Чекишляр, а не Белек или даже Красноводск, как ему предлагало и начальство кавказское.

Третью — необъяснимое стремление Маркозова во что бы то ни стало идти в поход, а как это разрешалось ему только в достаточных силах, а достаточные силы стояли в зависимости от соответствующего количества верблюдов, то он ставил в счет всяких верблюдов даже совершенно негодных, лишь бы выступить из Чекишляра. Начальство, таким образом, было введено в заблуждение и отряд выступил в более сильном составе, чем это можно было допустить по количеству и качеству годных верблюдов.

Четвертою — недостаточность заготовленных водоносных сосудов: бурдюков, турсуков и бочонков. Да и те, которые были заведены, везлись несколько переходов пустыми, пока колодцы встречались часто, чтобы не занимать напрасно верблюдов, а это привело к тому, что бочонки рассохлись, а меха на складках потрескались и воду не держали.

Пятою, что дойдя в 1872 г. до Игды и собрав расспросные сведения о дальнейшей дороге до границы Хивы, он не проверил их рекогносцировками и потому не знал истинного расстояния даже до следующих колодцев Орта-кую.

То, что сделал потом Скобелев, «сам-шост», проехав от Измукшира до Ортакую, могли сделать и в 1872 г. несколько проводников и офицеров. Маркозов считал такие рекогносцировки в пустынях неприменимыми, на том основании, что в зависимости от степени усталости расстояния будут казаться то больше, то меньше. Про часы, значит, забыл. И вот, не исследовав вовсе этой дороги, он уверял кавказское начальство, будто дорогу эту знает, а мангышлакской совсем не знает, и потому предпочитает идти из Чекишляра!

Шестою надо считать позднее начало похода. Оренбуржцы выступили зимою. По мнению первого красноводского начальника Столетова, безводное пространство до Измукшира надо проходить в дождливое время, никак не позже марта; значит, из Чекишляра надо выступить в начале февраля. Сам Маркозов по возвращении из рекогносцировки 1872 г. постоянно твердил начальству, что если выступить позже начала марта, то рискует вовсе не дойти до Хивы, и все-таки, когда добывание верблюдов вооруженною рукою задержало его долее предположенного времени, он выступает в конце марта и приходит к безводному пространству в самую жару — во второй половине апреля… Он знал, что ему предстоит 8 дней пути без воды, знал, что с собой поднять воду на 8 дней не может, и все-таки пошел на авось!

Седьмою следует признать неимение верблюдовожатых, но это уже вследствие самого способа добывания верблюдов силою. Поэтому вся тягость вьючения, а главное, пастьба этих животных, беготня за ними в жару по песчаным буграм ложилась на измученных и без того солдат. Правда, что под довольствие этих вожатых потребовалось бы еще до сотни верблюдов, но уж это неизбежное зло. Уход за верблюдами страшно изнурял людей: солнечные удары чаще всего и случались на пастьбе.

Восьмою причиною, довершившею злополучие отряда, — это движение кавалерии, по жаре рысью, на протяжении 120 верст, для захвата верблюдов у туркмен, прикочевавших к кол. Игды; после этого чрезмерного напряжения сил лошади уже не годились почти на службу, при скудной даче ячменя в 5 фунтов и без воды по суткам, а то и по двое… Если бы не это, кавалерия могла бы сослужить отряду немалую службу, разыскав колодцы Орта-кую, которые и были-то всего в 10 верстах от последнего привала, а затем подвозя навстречу пехоте воду.

Девятою, конечно, будет та, что Маркозов, считая от Игды до Орта-кую не более 70 верст, никаких особых распоряжений относительно воды не сделал.

Десятою — что Маркозов ни за что не хотел и не позволял свернуть на Бала-Ишем и провел отряд до 60 верст почти без воды, что и доконало войска.

Одиннадцатою, и весьма важною причиною, по которой отряд не мог бы идти дальше, надо считать страшный падеж верблюдов: взяли их во время перекочевок, заморенных, голодных, седла для большей части их смастерили из чего попало, тяп да ляп, вьючить порядком не умеют… По пути разбросано было поэтому пропасть сухарей и крупы. Если бы отряд дошел до Измукшира и остался бы там в развалинах ждать, как приказано, то ему угрожала там голодная смерть. Когда отряд шел назад на Красноводск, то оттуда высылали ему навстречу сухари и ячмень за несколько переходов, хотя он по дороге мог еще и подбирать брошенные им припасы в передний путь.

Двенадцатою, и главною, надо считать ту, что Маркозов мечтал все о первенствующей роли своего отряда, а вторую и, тем менее, третью играть не хотел, торопился пожать лавры, к которым тянулись другие отряды, и заморил свои войска.