Вирус бессмертия - Дмитрий Янковский

Вырвавшись из белесого света, Карл несколько раз схватил ртом воздух и распахнул глаза. Оказалось, что огненная паутина отшвырнула его на пол зимнего сада, хотя Карла не покидала уверенность в том, что с тем же успехом он мог оказаться в любой области пространства или даже времени.

Над ним участливо склонилась брюнетка в вечернем платье.

– Что с вами? – спросила она на не очень хорошем английском.

– Обморок, – ответил Карл. – К сожалению, со мной такое бывает после тяжелой травмы.

Нащупав трость, он с ее помощью поднялся на ноги.

– У вас очень бледный вид, – вздохнула женщина. – Хотите присесть? Я помогу вам.

– Да, пожалуй. – Он позволил ей подать ему руку и помочь добраться до скамейки.

Голова все еще кружилась, и Шнайдер чувствовал необычайную расслабленность, почти слабость, но ни страха, ни озабоченности неожиданным припадком пока не ощущал.

Когда Карл рухнул на скамейку, джентльмен в котелке поспешно поднялся и скрылся за дверью зимнего сада. Студенты опять отвернулись, увидев, что происшествие себя исчерпало. Серой мышки нигде не было видно.

– Меня зовут Ева. Ева Миллер, – горячо прошептала брюнетка.

– Вы – немка? – спросил он по-немецки, и она закивала головой.

– О да! Да! И вы?!

– Да! И я. Мое имя Карл Шнайдер.

– Как удивительно! – воскликнула экзальтированная дама.

Карл вновь ощутил мощный приток энергии, а вместе с ней приток уверенности в собственной безнаказанности.

– И приятно! – Он с легкостью подхватил интонацию брюнетки.

Его слух обострился, Карл почувствовал, что смог бы сейчас вполне сносно исполнить несложную песенку. Но воздержался. Вместо этого он перешел в массированную атаку.

– Необыкновенно приятно узнать, что такая очаровательная особа – моя землячка! – воскликнул он, с дикой скоростью возвращаясь в бодрое состояние. И добавил, упиваясь своей отчаянностью: – Ваш запах волнует меня, Ева Миллер!

Он допускал, что Ева может размахнуться и оставить на его щеке красный отпечаток, повторяющий очертания тонкой ладошки, но ему хотелось проверить.

Однако Еву это только привело в восторг. Она залилась краской и, опустив глаза, присела рядом на скамеечку.

– Вы смущаете меня, – задыхаясь от волнения, сказала брюнетка и принялась теребить ридикюль.

«Очень мило, – подумал Карл. – Похоже, со мной произошли действительно серьезные изменения. А огненное слово «вечность», похоже, было вовсе не бредом. Может, эта штуковина позволяет исполняться любым желаниям? Ведь первое, о чем я подумал, проснувшись, это проклятие цыганки. И вот, пожалуйста. А может, этот знак и есть Бог? Может, не надо его расшифровывать, а достаточно увидеть его?! – осенило Карла. – Может, он попросту внял моим многолетним молитвам?»

Ева Миллер вновь подняла взгляд на Карла, теперь уже вальяжно возлежащего рядом, и невольно оценила размер бугра, поднятого под тканью брюк естественными силами организма. Но и это, к еще большему удивлению Карла, не испугало новую знакомую. Напротив, она даже не попыталась скрыть своего восхищения. Еще секунда, и она кинулась бы на него сама, без приглашения.

Но Карл теперь уже оттягивал минуту высшего удовольствия, стараясь накопить его побольше. К тому же сладкая мука имела собственную ценность.

Он непривычно для себя властным жестом остановил девушку.

– Не сейчас! И не здесь! – сказал он и вскочил на ноги. – Я приглашаю вас в ресторан. Идемте!

Карл свернул руку кренделем и предложил смущающейся Еве.

– Ой, – вдруг сказала она. – Нет. Я не могу.

– Отчего же? – удивился Карл. Он уже привык к своей необычайной успешности и теперь не смутился, встретив препятствие, а испытал необычный прилив злости.

– У меня встреча! – вздохнула Ева. – Должен подойти мой литературный агент, но его нет уже минут сорок.

По лицу Евы пробежала мучительная тень сомнения. Она не знала, что выбрать – остаться ждать агента или пойти в ресторан с очаровательным мужчиной.

– Плюньте! – посоветовал ей Карл. – Если вы ему нужны, он сам вас найдет.

– Это он мне нужен, – вздохнула Ева. – У меня уже готов один роман, и сейчас я делаю наброски ко второму. Но моему литературному агенту, по всей видимости, нужен не мой текст, а нечто иное, что обычно нужно мужчинам… – по щекам Евы разлился чуть заметный румянец. – Вчера, в Нью-Йорке, я ему отказала, а сегодня он не явился на встречу. Возможно, он даже не сел на пароход. Так что я в растерянности.

– Американец?

– Да, – кивнула девушка.

– Выкиньте его из головы. Янки ужасны! Они лгут и не выполняют обязательств.

Самому Карлу, правда, не приходилось сталкиваться с коварством янки, но сейчас он был уверен, что говорит искренне, на основе своего личного опыта.

– Но что же мне делать? В Германии сейчас публикуют мало книг. Их в основном жгут.

– У меня есть знакомый издатель, я помогу вам, – солгал Карл Шнайдер и сам удивился, как легко это у него вышло.

Ева Миллер доверчиво ухватила его за локоть.

Они довольно быстро нашли шумный, ярко освещенный ресторан. Шнайдер опять подивился своей храбрости. Раньше он поискал бы уединенное пустое кафе. Но теперь… Что значат чужие люди для человека, который только что собирался прилюдно изнасиловать незнакомую женщину?

И вдруг с ним опять что-то случилось. Кто-то щелкнул в его голове тумблером, и Карл словно свалился с небес и больно грохнулся о землю. Он снова превратился в бывшего, подавленного жизнью Карла.

«Что же это творится со мной? – испуганно подумал он. – Как я мог подумать об этом? Как мог намереваться сделать это? Господи…»

Чувство стыда нахлынуло на него с такой силой, что окончательно стерло остатки непонятно откуда взявшейся самоуверенности. В особенности ему стало неловко за то, что он идет под руку с малознакомой женщиной, а эта женщина была свидетельницей его падения в обморок.

Ева тут же обратила внимание на изменившееся состояние спутника.

– Что с вами? – с удивлением спросила она.

– Ничего, – едва не заикаясь ответил Карл. – Извините.

– За что? – удивление Евы сменилось легким испугом. – Господи, на вас лица нет! Вам плохо?

– Да, простите. Наверное, мне лучше отдохнуть.

Карл понимал, что совершает непоправимую ошибку, но ничего не мог с собой поделать.

Она внимательно смотрела на Шнайдера и, не веря себе, увидела, что он жалок. Однако, чувствуя обычное женское сострадание ко всему живому, она списала эту перемену на последствия обморока. Надеясь, что назавтра он снова будет тем же очаровательным парнем, что и пять минут назад, она вызвалась проводить его до каюты, чтобы продолжить знакомство.