Проводник - Алексей Михайлов

Ручей замерз частично — у берегов. По центру тянулась кривая темная полоска воды. Лед был занесен снегом, из-за чего я не мог понять, где же он начинается. Я провалился не сразу. Сделал, наверное, пару небольших шажков и только после этого лед треснул. Я тут же оказался чуть ли не по пояс в воде, которая оказалась обжигающе ледяной. Следующий шаг, также, как и попытки выбраться на берег, оказался самым тяжелым. Приходилось пробиваться через лед, ломать его руками, высоко задирать ноги, пытаясь встать на него коленями, чтобы проломить весом собственного тела. Берега ручья в этом месте оказались очень крутыми, а заход в воду — глубоким. Я ободрал все руки, хватаясь за тонкие ветки растущих вдоль берега кустов и пытаясь по ним забраться наверх. Ветки выскальзывали, хлестали по рукам, щекам. Пальцы стали коченеть и не слушаться, ноги сводило от холода.

В конце концов, я перебрался на другой берег. Со стороны все это выглядело, наверное, быстро и напористо. Но мне показалось, что это заняло вечность. Стоя на четвереньках и пытаясь отдышаться, я пожалел, что не пошел мимо колонии. Пусть бы и пристрелили, лишь бы так не мучиться.

Пальцы на руках и ногах начали болеть от холода. Скоро их начнет нестерпимо ломить. Пора бежать. Я с усилием поднялся и побежал по сугробам к ближайшему фонарю. Вскоре я выбрался на очищенную от снега дорогу. Бежать сразу стало легче. Веревка неприятно давила грудь, но я решил ее не снимать. Думаю, что так будет теплее. По крайней мере, дополнительный барьер для ледяного воздуха.

Я бежал, растирая пальцы на руках, уши, щеки. На улице было не ниже десяти градусов мороза и, похоже, продолжало холодать. Мокрая одежда снаружи замерзла и хрустела. Лапти тоже покрылись коркой льда. Я пару раз поскользнулся и чуть не упал, после чего решил скользить на них, как на коньках. Очень быстро я добрался до объездной дороги и побежал прямо по проезжей части навстречу движущемуся транспорту в сторону улицы Горького.

Чтобы отвлечься от ломящей боли в конечностях, я стал вспоминать все произошедшее со мной за последние сутки. Удивительно, как изменилось это место. Древней рощи, как не бывало. Остались только гигантские холмы и овраги. Все захламлено и застроено какими-то уродливыми зданиями. Внезапно меня посетила мысль, а правда ли все это. Действительно ли я был в прошлом? Действительно ли спускался в Загробный мир и разговаривал с древним богом? Может быть, это все-таки очередной виток безумия? Может, оно развивается все сильнее и сильнее, уводя меня как можно дальше от реальности. Может, это так и происходит, и ты полностью теряешь связь с реальностью, будучи уверен, что все нормально?

А вдруг все было совсем не так. Возможно, я где-то шатался, бухал в гаражах с какими-нибудь бродягами, по приколу оделся как шут. Или меня обокрали. Заблудился, забрел в промзону и отрубился. И мне все пригрезилось. А? Тоже ведь вариант.

Я взглянул на свои облепленные замерзшим снегом и льдом лапти. Нет. В моем случае, лучше не оглядываться назад. Не думать, что безумие, а что реальность. А делать то, что должен. По крайней мере, это единственное, что я могу. Иначе замерзну, иначе погибнет Катя. И я сказал себе: «Держись!»

Наконец, я добрался до улицы Горького и побежал вдоль жилой застройки. И тут я осознал, как далек еще мой дом. Я стал сомневаться, хватит ли мне сил, чтобы добраться до него. К тому же надо было бежать в гору. Начала болеть грудь, уши, щеки и пальцы на руках горели, на ногах я их уже не чувствовал. Я убеждал себя, что должен держаться. Не зря, все-таки, в армейке служил. И тут каким-то чудом, увидел, что в одном из жилых домов подъездная дверь приоткрыта. Не думая, я свернул к дому, забежал в подъезд и поднялся на площадку между первым и вторым этажами, там, где висела маленькая, но обжигающе горячая батарея.

Я прижался к ней всем телом. Начиная согреваться, конечности тут же наполнились жуткой болью. Особенно пальцы. Чтобы хоть как-то успокоить боль и разогнать кровь, я стал изо всех сил тереть замерзшие места. Больше всего меня беспокоили ноги. Прислонившись к батарее спиной и не сумев развязать замерзшие и облепленные льдом завязки на лаптях, я кое-как стянул их с себя, размотал портянки, повесил их на батарею и принялся судорожно растирать пальцы на ногах.

Спустя несколько минут, когда я только начал отогреваться и стал более-менее соображать, что происходит, откуда-то сверху донесся шум открывающейся двери, потом шаги, и в следующее мгновение на лестничной площадке показалась женщина с пакетом в руке. Увидела она меня не сразу, но, заметив, на мгновение остановилась в нерешительности, потом внезапно прибавила ход и молча выбежала из подъезда. Испугалась! Еще бы, я представил, как выгляжу со стороны. Какой-то стремный бродяга, одетый в непонятные обноски, весь сырой и трясущийся. Ни дать, ни взять — конченый наркоман.

Буквально через пару минут в подъезд вышел мужчина в возрасте. В трениках и майке.

—Ты че тут делаешь?— грозно спросил он.— Кто тебя впустил?

—Греюсь,— ответил я, удивляясь беспомощности в своем голосе.

—А ну-ка вали отсюда, а то полицию вызову!— бездушно прикрикнул он.

«Что ж, давай, звони в полицию,— со злостью подумал я,— вызывай ментов!» А сам принялся наматывать на ноги портянки. Оказаться в полиции мне совсем не хотелось. Уж лучше потерпеть до дома.

—Давай, пошевеливайся!— зло бросил мне мужик, даже не думая возвращаться домой.

Было видно, что он спустился специально, чтобы выгнать меня из подъезда. Наверное, муж той тетки. Позвонила ему, небось, нажаловалась. Что за люди, никакого сострадания.

Портянки не высохли, но, по крайней мере, нагрелись и стали теплыми. Это даст мне минут пять-десять форы. Да и сам я немного отошел. А вот лапти до конца так и не оттаяли. Мужик был трусливый, в драку не лез, но и отступать не собирался, будучи уверенным в своей правоте и действенности высказанной им угрозы вызвать полицию.

—Что ты там копаешься, бери свое барахло и вали на улицу!— прикрикнул он.

—Я же там замерзну,— сказал я, больше для того, чтобы воззвать к его совести, чем попытаться получить разрешение остаться здесь.

—Мне по хрену,— заявил мужик.

«Мне тоже»,— подумал я, прикинув, что не смогу развязать замерзшие узлы на веревках у лаптей. В конце концов, я решил бежать прямо в портянках. Подумал, что так будет даже удобнее. Я потуже их затянул, подхватил лапоточки и со словами: «Всего хорошего, гандон!» — выбежал из подъезда.

Первые минут пять я бежал, как будто всю жизнь занимался спортом. Потом прежние трудности стали возвращаться. Портянки покрылись льдом, лицо и пальцы стало ломить от холода.

Было темно, и на улицах практически никого не было. Редкие пешеходы смотрели на меня с изумлением. Но мне было на это все равно. Меня вновь интересовал вопрос, как бы продержаться до дома. На перекрестке с улицей Мира я попал на красный цвет светофора. Чтобы не замерзнуть, я стал покачиваться, а потом и прыгать. Странный танец. Трудный. Тяжело танцевать, когда нет музыки. И когда холодно. Но у меня в голове звучала песня. Песня под названием «Держись!»