Встреча с судьбой - Кресли Коул

– Слишком поздно, – прохрипел он, падая на колени. – Слишком поздно ее принес.

Лахлан погладил его по голове. В этот момент в воздухе повеяло грозой, и черное небо разорвала горизонтальная стрела молнии. Он обернулся и увидел таращившиеся на них из болотной топи немигающие горящие глаза.

Когда он увидел, как вокруг ведьмы стали прорастать, обвивая ее, лианы, у него волосы зашевелились на голове. Выругавшись, он попятился.

Бауэн же, напротив, как только Марикету укутали лианы, не отшатнулся, а с облегчением закрыл глаза.

Когда Марикета вздохнула, словно обрадовалась, что очутилась в зеленой колыбели, Бауэн провел рукавом по лицу. И… ее кожа начала розоветь и заживать. По мере того как излечивались ее раны, Бауэн срывал бинты и лангеты и аккуратно разрезал ненужные швы.

Не прошло и четверти часа, как ведьма выздоровела… целиком и полностью.

Марикета распахнула свои ясные серые глаза и уставилась на Бауэна.

– Детка, ты в порядке? – хрипло спросил он на октаву ниже из-за спазма в горле. – Скажи мне что-нибудь.

– Я что-то пропустила? – прошептала она.

Он с трудом сдерживал эмоции, потому что едва не потерял ее.

Трясущимися руками прижал ее к себе и как-то совсем невнятно объяснил ей, где она была, и что с ней случилось. Когда она поежилась, он поднял ее и поспешил отнести обратно в дом, оставив без внимания пораженного Лахлана.

В доме Бауэн занес ее в ванную и включил воду. Нежно посадил в ванну и поливал дрожащей рукой ее спину и плечи. Ему хотелось попросить у нее прощения за то, что был таким упрямым и глупым, но боялся говорить о чем-то столь важном. Пока. Каждый раз, когда он порывался что-либо сказать, его голос срывался.

– Бауэн, это не моих подруг я слышу снаружи? Кашлянув в кулак, он сказал:

– Да, они все здесь толкутся днем и ночью. Сейчас тут Кэрроу и Реджин.

– Ты скажешь им, что я в полном порядке? И что выйду через минуту? – спросила Марикета.

– А тебя можно оставить? Она кивнула:

– Я в норме. В полном здоровье благодаря листве.

– Да, конечно. Я вернусь сию минуту.

В гостиной он увидел Лахлана и Эмму, Кэрроу и валькирию Реджин. Когда передал сообщение Марикеты, ее подруги бросились обнимать друг друга.

– Я же говорила вам, что она прорвется, – сказала Кэрроу, откупоривая бутылку с шампанским. Для себя.

– Да, она умная девочка, – сказал Бауэн, чувствуя, как его грудь распирает от гордости. – Вылечила себя сама.

Добилась помощи от самой земли. Кто способен похвастаться тем же?

Лахлан и Эмма были счастливы за него.

– Теперь я расскажу ей о тебе все…

Внезапно все замолчали, направив взгляды на дверь, за Бауэна.

– Что? – спросил он, поворачиваясь. – В чем дело?

В дверном проеме стояла… Мария.

Что это за фокус? Он все еще чуял в ванной присутствие Марикеты.

Наверное, это было другое существо. Это была… Мария.

– Я…

Язык его не слушался. Не было никакой реинкарнации?

– Вижу, что шокировала тебя, Бауэн, – прозвучал переливчатый голос Марии.

– Как… это может быть?

Бауэн так долго мечтал об этом, тысячу раз представлял их встречу. Падал на колени и молил судьбу даровать ему еще один шанс.

По-видимому, этот шанс теперь был ему дарован.

– Меня вернули тебе, – сказала она, выступая вперед и останавливаясь перед ним. – Воскресили с помощью чародейства.

Бауэн обвел взглядом комнату в надежде на то, что кто-нибудь объяснит ему происходящее. Но все, похоже, были ошарашены не меньше, чем он.

– Как ты сюда попала?

Ее робкая улыбка исчезла. Она ожидала, что он будет вне себя от радости. Два месяца назад, наверное, это было бы именно так.

– Меня воскресили и отправили к тебе.

– Но почему именно теперь?

– Б-Бауэн, ты что, сердишься?

Ее фиалковые глаза наполнились слезами. Он настолько привык, что его ведьма мало, в чем ему уступала, что забыл, какими робкими бывают женщины.

– Я хотел сказать, почему не раньше. Прошло почти два столетия.

– Чтобы вернуть меня, колдунье понадобилась энергия, сопутствующая Приращению. – Марикета то же самое говорила о другом реинкарнате. – В ту ночь, умирая, я лежала в лесу и искренне жалела о том, что не проживу с тобой жизнь. Жалела всем своим существом… – она понизила голос, – что убежала от тебя.

Он поморщился от воспоминания.

– Создание услышало мои крики, и боли утихли.

– Колдунья не стала бы этого делать из жалости к тебе. Что она потребовала взамен?

– Мою бессмертную душу. И я с радостью отдала ее, Бауэн, чтобы получить второй шанс с тобой. – Мария мягко улыбнулась. – Но если будешь оберегать меня, то, возможно, я больше никогда не умру.

Принесенная ею жертва поразила его.

Но вместо радости, которую он должен был испытать в связи с ее возвращением, или благодарности за принесенную жертву он ни о чем не мог думать, кроме Марикеты. Он хотел как можно скорее вернуться к ней и помочь ей принять ванну.

Почему Бауэн не возвращается?

Марикета надеялась, что он не сцепился с Кэрроу, хотя вполне допускала, что это могло произойти. Самая ярая защитница ведьм из всех, кого Марикета знала, – против самого ярого их противника?

В смежной спальне она нашла сумку со своими вещами и, поспешно одевшись, решительно отправилась «гасить конфликт». Когда вошла в гостиную, подруги уставились на нее с нескрываемым изумлением.

– Что? – спросила она Кэрроу и Реджин, но они оставались неподвижными. – Знаю, что выгляжу ужасно, но я же после авиакатастрофы…

Они смотрели куда-то мимо нее.

Ощутив, как по спине поползли мурашки, Марикета медленно повернулась. Она уже почти догадалась о том, что увидит. Там была… Мария.

Значит, у каждой из них была своя душа.

Белокурая принцесса, высокая и грациозная, облаченная в длинное белое платье, стояла рядом с Бауэном. И они смотрелись вместе идеально. Ее фиалковые глаза блеснули чувством, когда она перевела взгляд с Марикеты на Бауэна. Глаза Бауэна зажглись каким-то загадочным светом.

«Оставайся стоять… Оставайся стоять».

– Она вернулась?

– Да. Ее вернула к жизни какая-то колдунья. Ты знаешь, в чем я был уверен относительно вас. Скажи, как это могло случиться, Марикета?

Хотя он напрямую не обвинял ее в колдовстве, но нотка подозрительности в его голосе прозвучала. Наблюдая эту сцену, она даже начала в себе сомневаться.