Спартак Мишулин. Правда под запретом - Карина Спартаковна Мишулина

была сделана, а тут единственная и мальчику на ней не 2 года, а он не помнит.

Зато на вопрос нашего адвоката Валерия Панасюка, получил ли он деньги за интервью в журнале, он тут же ответил

– Да, получил!.

После суда Валера сказал мне:

– Карин, я сразу не сомневался, что он врет и, конечно, он не сын, но после того, что он не смог ответить на вопрос про фото, я стал уверен в этом на миллион процентов. Поверь моему адвокатскому опыту, я уже за годы судов психологом стал и сразу вижу, врет человек или нет. Если человеку задают личный вопрос, про его жизнь, причем тактичный вопрос, не интимный, а человек смотрит на своего адвоката, пытается перевести стрелки и говорит, что не помнит, это железобетонно означает, что он врет! Он говорит, если я тебя спрашиваю какие-то детали, ты тут же отвечаешь, ты не уходишь от темы, не прячешься за маму, мужа, адвоката и так далее. А тут это все лишнее доказательство его лжи.

Это, как я написала выше, был уже наш третий адвокат, тот, кто прошел с нами до конца, кто не предал и не продал, кто взял нас после Симона, с кучей проблем и промахов, но тем не менее защищал нас честно и не поддался на провокации и предложения нас продать. Да, что только ему не предлагали, чтобы он бросил нас, предал, слил. Дошло до того, что после категорического отказа Валерия нас предать люди с канала начали звонить всем клиентам Валерия, предлагая им отказаться от Валериных услуг, а за это канал им даст бесплатного адвоката, известного и раскрученного. Увы, многие согласились… но были и те, кто остался с Валерой. Но несмотря на все происки канала, Валера нас не бросил и не предал, пошел с нами в огонь и в воду! Да, Валерий Панасюк – настоящий адвокат!

Первое, что он спросил:

– Вы делали лингвистическую экспертизу?

– Нет. Симон сказал, не надо.

– Как? Это самое важное в этом иске! Без нее не выиграть «Честь и достоинство».

– Значит, Симону было не нужно выиграть, значит, с ним договорились оппоненты. А мы, к сожалению, в силу юридической безграмотности не настояли на ее проведении. Хотя наша Лена лично составила ходатайство, просила Симона его заявить, но… Он не сделал это.

– Плохо. В апелляцию нельзя прикладывать новые ходатайства, там рассматривают только то, что делали в первой инстанции. Ладно, будем искать выход!

Когда нашим адвокатом был еще Симон, мы готовились к очередному суду, вышли в скайп. Он, мы с мужем и Лена с Женей. Долго говорили, Лена полностью взяла на себя подготовку, писала запросы, ходатайства, изучала дело. Симону оставалось лишь озвучить это на суде. Последнее, что мы обсуждали, это то, что весь их рассказ порочит достоинство папы, в силу того, что, с их слов, он не содержал ребенка, не платил деньги, не общался.

Это была выстроенная Леной линия, с которой Симон должен был начать заседание.

И вот начинается суд. Встает Хвостова и начинает слово в слово говорить все то, что мы продумали как линию, только оборачивая это в их пользу. Я не могу поверить в то, что происходит. У нас что, прослушка дома? Или они телепаты?

Сейчас я думаю, что раз Симон был в сговоре с ними, он просто оповестил их о нашем разговоре, позволив им выкрутиться в очередной раз.

Лена также подготовила список вопросов для журналистки Лгунаевой, я встала и начала их задавать.

Лгунаева, которая на ТВ и в социальных сетях провоцировала настоящую травлю в адрес моей семьи, писала гадости и склоняла к этому других людей, в суде сильно нервничала, вела себя как паинька. Я думала, глядя на нее: «Что ж ты не показываешь свое истинное нутро? Что ж ты не такая смелая, как в Сети? Или там все безнаказанно, а тут есть страх, что за клевету и оскорбления можно получить?»

До сих пор не понимаю, кем надо быть, чтобы в Сети написать, что мы с мамой попросили отключить папу раньше времени от аппарата искусственного дыхания? Мол, так наследство хотели заполучить!

Травля Лгунаевой. Изображение взято из публичных социальных сетей

Интересно, как такой лживой журналистке позволяют работать в журнале? Как она Бога не боится такие вещи писать страшные?! Писать про женщин, которые до сих пор не смирились со смертью папы и мужа, до сих пор чтят его память и любят! Для которых он был и есть свят!

В конце жизни папа часто говорил, что еще жив только благодаря Валюше. Что она его сила и мотивация жить. Мама всегда тщательно следила за папиным здоровьем, ограждала его от физических нагрузок, а уж историю, как папа летел на гастроли в Америку и в самолете открыл специальную коробочку для лекарств, где в каждой ячейке была подпись, сделанная мамой, в какой день, в какое время и какую таблетку принимать, часто вспоминал художественный руководитель Театра сатиры.

– Я обалдел тогда, когда увидел! Нет, то, что Валька всегда заботится о Спартаке, все знают, что в дорогу всегда делает ему котлетки или запекает курочку и это с удовольствием едят артисты, едущие с ним, это всегда вкусно! Но так, как космонавту, разложить на всю поездку таблетки, подписать по датам и времени, такого я еще не видел!

Мама дышала папой, а он ею. И так гнусно оклеветать маму могла только совершенно беспринципная псевдожурналистка.

Чуть позже мы познакомились с замечательной женщиной, которая хорошо общалась с Лгунаевой в свое время и много знала о ней и ее сущности. Эту женщину Лгунаева тоже подставила и предала, украв материал, напечатав его и вывернув информацию против этой женщины. Оболгав того, о ком писала. И таких фактов очень много. Фактов о грязных делах Лгунаевой.

Лгунаева обвиняла меня, что у меня третий брак и дочки от разных мужей, да вот только у нее самой три мужа и дочки тоже от разных пап! Правда, мне это совсем не интересно, я никогда бы никого не стала осуждать, в жизни бывает все! Но она посмела! Публично! Приписывать мне аборты в 15 лет! Мужиков с 13 лет! Лить грязь! И еще меня же считать плохой!

На суде я спросила, знает ли она, что нарушила закон о СМИ? Закон этот гласит, что любой журналист не имеет права писать непроверенную информацию, выдавая ее за истину. Если к ней обращается человек, говорит, что он чей-то внебрачный сын, она обязана проверить его свидетельство о рождении и, увидев в графе «отец» другое имя, она