Черный Лев - Джуд Деверо

– Едем! – приказал Ранулф. – Хьюго, пусть кто-нибудь присмотрит за багажом. Стража отправляется со мной в Мальвуазен. Ходдер, ты тоже поскачешь с нами. Продолжим поиски.

Они пустили лошадей бешеным галопом. Говорить на скаку было нелегко, и Ходдер сорвал горло от крика, пытаясь переорать конский топот, но Ранулф не знал пощады. Наконец он не выдержал, остановился и пересадил Ходцера на спину Тая, где лакей уже более свободно продолжил рассказ.

Ранулф всегда знал о страсти Ходцера подслушивать, но понятия не имел, насколько преуспел последний в своем искусстве. Почти каждое сказанное в доме слово немедленно доходило до ушей Ходдера. Он и поведал Ранулфу о предательстве Амисии. О письмах, ленте, наглой лжи.

– Но ведь Лайонин не поверила ей?

– Поверила, но не сразу. Она рассердилась, посчитав, что женщина говорит правду, но была уверена, что вы не замышляете против нее зла.

– Как мило с ее стороны, – саркастически пробормотал Ранулф.

Не стоит винить леди Лайонин. Даже я принял бы на веру угрозы той особы, не знай я вас так хорошо.

Ранулф, полуобернувшись, воззрился на камердинера;

– И какие у тебя были причины верить мне, несмотря на все доказательства обратного?

Ходдер пожал плечами:

– Достаточно взглянуть наледи Лайонин и на эту костлявую француженку. Мне ли не знать, к каким женщинам влечет вас!

Ранулф рассмеялся бы, но сейчас было не до веселья.

– Значит, вот почему жена отказалась ответить на мое письмо! Я так и понял, что тут что-то неладно, потому и вернулся домой. Эта женщина – дура, безмозглая дура, если вообразила, будто я пишу слова любви жене, а потом за ее спиной завожу шашни с другой женщиной. Нет, ничего не скажешь, в супружестве есть свои радости, но неприятностей куда больше. Дважды подумай, прежде чем взять себе жену, Ходдер!

Камердинер пришел в негодование, но сдержался и продолжал:

– После вашего визита она казалась немного счастливее, но тут явилась Амисия с новостями.

– Какие новости? Очередные письма?

– Нет, милорд. Она объявила, что носит ваше дитя.

– Мое дитя?! Чтобы мужское семя могло укорениться на столь бесплодной почве?! Но Лайонин ведь не поверила ей?

– Нет. Сказала, что поедет к вам и все узнает сама.

– Первая умная мысль, которую я пока что услышал. Но она не приезжала!

– Приезжала, милорд. Мы с Кейт сопровождали ее в ваш лагерь.

Ранулф ничего не ответил, проклиная упрямство жены, посмевшей отправиться в опасное путешествие по неспокойным дорогам Англии, взяв для защиты только служанку и хилого коротышку-лакея.

Но Ходдер прекрасно понял хозяина и поспешил заверить:

– Мы оделись, как подмастерья. Никто не обращал на нас внимания.

– Но почему же я ее не видел?

– Мы засели на холме у вашего шатра и стали ждать.

– Продолжай, Ходдер! Должны же быть еще причины, по которым жена не только отказалась меня видеть, но и сбежала из дома.

– Она видела Амисию в ваших объятиях, милорд.

– Но этого не могло быть! – запротестовал Ранулф и тут же припомнил тот день, когда Амисия явилась в шатер и ему пришлось выйти, чтобы избавиться от нее. Но она вдруг бросилась ему на шею и поцеловала, а он едва удержался, чтобы не ударить ее. Эта дрянь была ничем не лучше течной суки! В продолжение осады она не раз приезжала в лагерь, и, судя по звукам, не один рыцарь из гарнизона наслаждался ее милостями. Не раз она пыталась соблазнить и Ранулфа, но тот содрогался от омерзения при одном взгляде на нее: длинные тонкие руки, ноющий голос, фальшивые клятвы в любви – все в ней было отвратительно.

На следующий день после бури Ранулф послал гонца во Францию, желая узнать больше о герцоге де Берне. Ответ прибыл только сегодня утром. Герцог действительно плыл на погибшем корабле, но ему было почти восемьдесят лет и он вообще не имел дочерей. По непонятной причине Амисия солгала и в этом. А он не успел обличить самозванку!

Полный дурных предчувствий, Ранулф потребовал от Ходдера продолжать историю.

Ходдер рассказал о последнем визите Амисии. О том, как, по ее словам, король Эдуард заставит Ранулфа жениться на ней, чтобы предотвратить войну с Францией. Изумленный Ранулф не мог понять, как это Лайонин оказалась способна поверить подобным сказкам.

– Ну а дальше? Ты не объяснил, где и почему скрывается моя жена. Ты обыскал все хижины? И долину тоже?

– Да, но ее нигде не нашли.

– Я вытрясу все зубы у нее изо рта, дай срок! Вот только отыщу, и ей не поздоровится, – процедил Ранулф.

– Думаю, ее спрятала эта особа.

– Не понимаю.

– Она не только умна, но и хитра, милорд. Я не сумел подслушать всего, поскольку она прогнала меня из коридора и принялась шептать что-то леди Лайонин. Мне следовало бы понять ее намерения.

Они молча въехали во двор замка. Ранулф попеременно сыпал проклятиями и молился за жену. Изнемогая от тоски и раненой гордости, он ругал ее за недоверие, за то, что посчитала, будто он может изменить ей с такой дрянью, как Амисия. Прокпинал и себя за то, что оставил жену на милость злодейки, а приехав в Мальвуазен, не добился от Лайонин рассказа о причине ее страданий.

Ходдер сообщил еще, что Амисия убеждала Лайонин, будто он, Ранулф, заставит ее ребенка прислуживать сыну Амисии и объявит его бастардом. И наконец поведал, что Амисия предложила ребенку Лайонин титул графа.

Теперь Ранулф лучше понял, чем были вызваны страхи его жены. Она почти ничего не знала о придворных законах. Только отец мог выбрать, какому сыну, пусть даже и приемному, передать титул и богатства. Ребенок не обязательно получал все по праву рождения, что бы там ни утверждала Амисия.

Паром, казалось, почти не двигался с места, переезд продолжался бесконечно, и лица Ранулфа и «черных стражей» все больше мрачнели. Он успел коротко рассказать верным рыцарям о подлости и предательстве, ибо, судя по словам Ходдера, тут был настоящий заговор.

Мужчины разделились по парам и сговорились, кому какую часть острова обыскивать. Не успел паром остановиться, как люди и кони уже бросились в воду и вброд достигли берега.

«Черные стражи» сменили лошадей, но Ранулф оставил себе Тая, посчитав, что он самый выносливый из всех животных.

Они подняли на ноги население всего острова и с зажженными факелами отправились на поиски. Опасаясь, что Лайонин похитили из-за выкупа, Ранулф пытался найти место, где ее удерживают.

При допросе паромщика выяснилось, что никто, подходящий под описание Лайонин, не отправлялся сегодня на побережье, поэтому Ранулф посчитал, что она до сих пор находится на острове. Егеря привели гончих; дали им понюхать платье Лайонин и спустили с поводков.