Питерская Зона. Темный адреналин - Дмитрий Манасыпов

Кошки неслись по земле, прыгали по веткам. Хоть что-то хорошо. Если серые бестии несутся прямо по остаткам газона, «слизи» нет. Мутанты чуют ее издалека. И никогда не сиганут прямо в ее невидимую и огромную пасть. Только Урфину от этого было ни жарко, ни холодно.

Уизли, пыхтя, старался не отставать. Молодой, а дышит прямо как он сам. Ходить на физкультуру в школе надо, молодежь! Тогда бы не пришлось харкаться, как верблюду, пробежав от силы метров триста. Бегом, бегом, парень!

Стрелять пришлось. Сбивать лысое зубастое и завывающее чудище, скакнувшее первым. Раззявив резиновую пасть и выпустив не зубы, хрена… рыбацкие крючки на белугу. АС стукнул тремя «подарками», сбив почти неуловимую мишень. Плеснуло то ли кровью, то ли половиной кошки, еще живой. Но не долго. Коллеги начали драть бедолагу на подлете, поймав втроем падающую тушку.

Ноги топали по асфальту, несли к спасительном доту. Нужный холм, торчащий из газона, становился все ближе. Кром позади? Кром не торопился, превратившись в далекий силуэт. Это хорошо, ох и хорошо! Бежим, Уиз…

Всплеск перед глазами. Всеми цветами радуги и во все стороны. Гул. Сильнее. Круги красного, крутятся-крутятся-крутятся… твою мать…

Жизнь вернулась чуть раньше рассудка и памяти. Урфин приоткрыл один глаз, покосился перед собой.

Пол. Старый. Из досок, крашенных краской. Не из досок. Это ж паркет… а его краской. Ну не идиоты?

Так… что это было? Как он сам? Как-как… чем-то спеленали, хотя и не полностью. Руки… точно, руки за спиной. Втянем воздух, может, он что подскажет. Кто, где, как…

Ох, мама, как фигово-то…

Урфин потряс головой. Перед глазами все прыгало. Сосредоточиться пока не получалось. Ни боли, ни запекшейся крови. И такая вот штука… прямо калейдоскоп какой-то. И что тогда? Суггестор. Только слышал про опытные образцы. Вырубающие на расстоянии каким-то, мать его, излучением. Офигенно.

– Пришел в себя?

Экий уверенный голос. Хотя так даже лучше. Не придется пытаться обмануть кого-либо и делать вид, что в отключке. Урфин сел. Перекатился, подняв тело мускулами бедер и спины. Руки ему стянули, заведя к пояснице. Дела…

Голос женский и уверенный. Чудесно. Интересно, и кто это? Урфин подавил желание сильнее мотнуть головой. Чего он, мерин какой, что ли? Трясти башкой и грустно шевелить губами – это к ним.

– Пришел…

Конечно, пришел. Не пришел бы – не сел. Так… кто и что у нас тут?

– Вы б меня хоть удивили чем-то, что ли, мать вашу… – Урфин покопался в носоглотке и харкнул. Не сплюнул, а именно харкнул. Тягуче, презрительно и все такое. А как еще, нахрен, следует показывать врагам, что не боишься? Даже если внутри все сжалось, внизу все втянулось и жутко морозно посередке от растекающегося адреналина?

Покрутил головой и вздохнул. Но про себя, чтобы не показать вида. Какого вида? Что его проняло и он все же боится. Есть с чего, вернее, с кого.

Главгиена, сидя нога на ногу в продавленном кресле, послала ему воздушный поцелуй. Здрасьте вам, мамаша командир, век бы не видел.

– Ну, сучонок, попался?

– И тебе не хворать. – Урфин покосился вокруг, отыскивая Уизли. Подумал про еще один смачный признак презрения, но не стал. Что-то подсказывало о глупости и пустом нарезании понтов. – Чего надо?

На самом-то деле он прекрасно понимал ответ на вопрос. И немного жалел самого себя. Авансом. Отыскивая Уизли, насчитал двух Гиен в комнате. И если судить по звукам из-за двери, там топталось не меньше трех. Прекрасный расклад для спасения самого себя. Справится, то прям супергерой. Точно, так и есть.

– Ты ж прекрасно все понимаешь, – протянула Главгиена. – Не валяй комедию. Ты просто скажи, как желается помереть. Быстро или помучиться?

– Быстро.

– Не угадал, – хихикнула она, – этого план не предусматривал. Есть еще вопросы?

Урфин кивнул. Да, вопрос имелся. Даже два.

– Слушаю.

– Есть чего нормальное покурить?

Главгиена мотнула головой в его сторону. Сигарета оказалась так себе, но все лучше, чем ничего. Курить, правда, со связанными руками не очень удобно. Но ничего, это он как-нибудь переживет.

– Второй вопрос, думаю, на кой оно мне надо и как договоримся? – совершенно не конструктивным тоном проворковала дама в кресле, положив на колени какую-то стальную и страшную приблуду с острыми гранями и зубчиками. – Да?

– Фига, – пришлось почти мычать, но сигареты он не потерял. – Как довезли?

– О, какой своевременный вопрос, твою за ногу! – Главгиена трепыхнула ресницами, картинно закатив глаза. – Самое то перед лютейшей смертью и оскоплением. Заинтересовала перспектива?

– Чуть меньше вопроса.

– Ты меня разочаровываешь! – Она стукнула ножкой. Хотелось бы сказать изящной, но как определить степень изящности через туго затянутые берцы армейского ботинка?

– Ничего не поделаешь. Мне тупо не нравятся женщины твоего типа. Вот и говорю правду. Не лью в уши. Цени, мне ведь жалко твои не самые красивые ушки. Они такие милые, прямо чебурашка.

– И почему тебе их жалко? – медово-протяжно-опасно пропела Главгиена.

Урфин оскалился. И в первый раз за последний месяц порадовался дырке на месте двух передних зубов. Так смотрелось куда брутальнее. Прямо скотство какое-то.

– Лапши много. И постоянно. Деформируются, врагу не пожелаю. Ими же и так можно ворон пугать, а уж тогда…

Он скорчился на полу, лихорадочно умудряясь и втянуть воздух, и блевать. Одновременно. Влупила ему крепко, с оттяжечкой, да и носки с набойками. Ой, мама, роди меня обратно, думалось Урфину, как же больно…

Лежать на полу и жалеть себя занятие порой очень увлекательное. Но все же куда больше интересовали какие-либо приятные перспективы. Уж хотя бы помереть от пули в голову, чем от штуки, вызывающей дрожь повсюду. И острое желание свести ноги так, чтобы никто между них не залез. А то больно уж стремный кончик у то ли ножа, то ли пилы. Таким только кокушки отчекрыживать, право слово.

– Позвезди мне еще, упырь… – Главгиена вернулась в кресло. – Ладно. Хочешь, мразь, умереть быстро?

– Мечтаю, епт, – пробурчал Урфин. – Можно я еще так полежу, а?

– Поднимите говнюка.

Ох ё-ёшеньки-и-и… подняли.

– Твою мать, Урфин, ты выглядишь как обсос, – решила поделиться она своими мыслями, заворковав голубицей, – ты ж весь заблеванный.

– То не со зла, матушка, – Урфин оскалился, – а токмо заради воли пославшей мя жены. Вот те крест святой.

– Ты о чем, родимый? – Главгиена опешила. – Я ж тебя по пузу била, не по голове.

– Так я в нее же ем, в голову. Обратная реакция.

– Время тянешь… И на кой ляд? Ты знаешь хотя бы, где сейчас?