Засекреченные приключения Шарлотты Бронте - Лора Джо Роулэнд

— ЙАА! — выкрикнул он, угрожающе вскидывая руки.

Весь мой подавленный ужас, вся тревога в моей груди вспыхнули, как от удара молнии. Я закричала. Отпрянула, выставив перед собой ладони, пятясь.

— Ха-ха! — загоготал нападавший. — Я вас напугать!

Это был мальчишка, невысокий и худощавый. Темно-синяя шапочка плотно облегала его голову. Черные волосы были заплетены в длинную косу. Как в тумане, я увидела синюю куртку с высоким воротником, застегнутую крючками, широкие черные штаны и босые ступни, всунутые в черные шлепанцы, но тут же мое внимание сосредоточилось на его круглой смеющейся физиономии. Узкие раскосые глаза, которые вместе с высокими скулами указывали, что он — китаец, первый увиденный мной китаец, если не считать иллюстраций в книгах.

— Вы глядите такой удивленной. Смешно! — Тыча в меня пальцем, он согнулся пополам от смеха.

— Кто… кто вы? — еле выговорила я.

Смех мальчика оборвался. Он выпрямился и устремил на меня властный взгляд.

— Я Куан Тин-нань! — И вместо того, чтобы спросить, кто я такая, он добавил: — Вы моя учительница.

Я поняла, что этот мальчик, должно быть, сын злодея. Логика доказывала, что злодей тоже китаец. Сын говорил с акцентом, похожим на отцовский, хотя далеко не так правильно. Каким образом китаец оказался в нашей стране? Почему он замысливает заговоры и убийства здесь, в такой дали от своей родины? С ответами приходилось подождать. Я должна думать, как мне выжить, и мальчик передо мной станет первым испытанием.

Выпрямившись во весь рост, я сказала строгим тоном, которым часто пользовалась, будучи гувернанткой:

— Я Шарлотта Бронте. Ваш отец поручил мне обучать вас нашему языку. Видимо, несколько уроков пойдут вам на пользу. И больше вы никогда не будете так меня пугать.

Но моя тирада не внушила Тин-наню искомого уважения. Презрение искривило его губы.

— Мне не надо учительницы, — сказал он. — Я НЕ РЕБЕНОК!

Посмотрев пристальнее, я заметила на его лице пробивающиеся черные волоски усов и бороды. Да, он был не ребенком, а юношей, возможно, восемнадцати лет. Его небольшой рост ввел меня в заблуждение.

— Вы не говорить мне, что делать, — сказал он. — Вы слуга, я господин. — Выражение самодовольного превосходства напомнило мне многих привилегированных избалованных детей, которых я должна была учить. Он протянул руку и толкнул меня в плечо. — Вы уйдете.

Оскорбленная, я не уступила ни на йоту.

— Меня нанял ваш отец. Уйду ли я или останусь, решать ему, а не вам. И сомневаюсь, что он будет доволен услышать о вашем дурном поведении.

Хотя Тин-нань нахмурился, его храбрость заметно пошла на убыль. Я ощутила в нем страх перед отцом, неприязнь к нему. Однако его глаза вновь вспыхнули озорством. Пригнувшись, он опять закружил вокруг меня, и я была вынуждена поворачиваться следом, чтобы следить за ним.

— Вы откуда? — спросил он.

— Из Йоркшира, — ответила я. — С севера Англии.

— Англия! — Он с отвращением выплюнул это слово. — Маленькая страна. Я смотрю карту. Англия — как птичья срака на океане. (Кто бы ни обучил его малой толике английского, он явно не скупился на грубые выражения.) Англия урод. Люди уроды. — Взгляд Тин-наня сказал, что это относится и ко мне. — Я из Китая. — Теперь он надулся гордостью. — Китай большой. Китай красивый. — Он также обучился манерам, которые не украсили бы и землекопа. — Леди в Китае ходят в красивой одежде. Почему вы носите простое дешевое платье? У вашей семьи нет денег?

— Денег у нас меньше, чем у одних людей, и больше, чем у других, — сказала я колко. — Пока вы в Англии, вам следует понять, что тут полагается вести себя прилично. Джентльмен не позволяет себе оскорбительных личных замечаний, не толкает людей, не критикует их страну.

Тин-нань отмахнулся от моих наставлений.

— Я не хочу понимать. Я ненавидеть Англия. Мой отец тоже ненавидит. Когда-нибудь мы вернемся домой в Китай. И тогда мне не нужно говорить или вести себя по-английски.

Я не упустила шанса узнать побольше о моем таинственном нанимателе.

— Почему ваш отец ненавидит Англию?

— Англия для Китая плохо, — сказал Тин-нань.

— То есть как? — спросила я, торопясь узнать, какой обидой мог его отец оправдать убийства.

Но Тин-нань только ухмыльнулся, точно ребенок, смакующий секрет.

— Но если он ненавидит Англию, почему он тут? — сказала я.

— Дела, — с горечью сказал Тин-нань.

— Какие дела?

Юноша перестал кружить вокруг меня, выражение его лица стало настороженным.

— Мой отец ездит туда, ездит сюда, — сказал он с неопределенным жестом. — Иногда берет меня ездить с ним. В другой раз оставляет меня там-сям. Пока его нет, меня стерегут люди. Держат меня в доме. Запирают меня. Никогда не выпускают из дома, только ночью. Никогда одного. — Его глаза сверкнули от яростной досады. — Дома в Китае я хожу куда хочу. У меня есть друзья. Мне весело. А здесь никого. Никаких забав, в Англии я пленник.

— Почему? — сказала я.

— Мой отец не хочет, чтобы нас видели.

Китайцы в Англии редкость, и я заключила, что злодей стремится избежать внимания, которое привлекла бы его внешность и внешность его сына. Жалость смягчила мою антипатию к Тин-наню. Подобного одиночества и пребывания взаперти мне никогда не приходилось испытывать.

— Но, конечно же, вам позволяют гулять у залива? — сказала я. — Там ведь вы укрыты от посторонних глаз.

Сощурившийся взгляд Тин-наня высмеял мое предположение.

— Глядите.

Он вышел из комнаты и пошел по коридору к задней двери дома. Я последовала за ним. Внезапно появился Ник и встал между нами и дверью.

— Выпусти меня, — сказал Тин-нань.

Ник покачал головой и не посторонился.

— Я иду, — сказал Тин-нань, хватаясь за ручку двери.

К нам присоединились Хитчмен и один из мужчин, которого я видела раньше.

— Вы никуда не пойдете, молодой человек, — сказал Хитчмен Тин-наню. — Распоряжение вашего отца.

Когда юноша начал выкрикивать протесты по-китайски, Хитчмен и другой мужчина ухватили его за плечи и потащили вопящего брыкающегося Тин-наня вверх по лестнице.

— Извините за беспокойство, мисс Бронте, — крикнул сверху Хитчмен. — Мы дадим ему успокоиться, а начать занятия вы можете завтра.

Они скрылись из виду. Я услышала, как наверху захлопнулась дверь, а Тин-нань молотил по ней кулаками и кричал. Ник все еще сторожил заднюю дверь. Его свирепое молчание было недвусмысленным предостережением в мой адрес. Я тоже была пленницей.

В этот вечер я одна в столовой пообедала жареными сардинами, поданными Рут, экономкой. После Хитчмен быстро увел меня наверх в мою комнату, где я лежала, слушая море, пока сон не сморил меня. Утром я приступила к обучению Тин-наня. Он угрюмо уклонялся. В полдень он заявил, что с него хватит учиться, швырнул учебники на пол и протопал к себе в комнату. Я уговаривала и бранила его, стоя под дверью, но он отказался выйти.