Последний солдат президента - Дмитрий Черкасов

– Шлындиков что-то спросил у Габониса, – Федунич наморщил лоб, – типа, как там наш лепила… что-то про зубы… типа, хотел к нему обратиться. Зигги так на него цыкнул… Вот еще, Васька номер больницы упомянул. Шестая…

– А почему Зигги цыкнул?

– Этот лепила как-то задействован, насколько я понял.

– Васька твой как-то его называл, врача этого?

– Только имя. Антон.

– Ага. Это уже легче. Что еще?

– Больше я ничего не знаю.

– Получается, что вас тут полсотни рыл с автоматами, а в Минске за все отдувается один дохлый врач?

– Не, не так… Там еще кто-то есть.

– Давай не тяни, развивай мысль, – Рокотов многозначительно посмотрел на напильник. Федуничу это не понравилось.

– Врач – это какое-то звено. То ли связной, то ли сам что-то сделать должен… Я так думаю.

– Выходит, что захват базы – только половина операции?

– Ну…

– А вторая половина?

– Габонис говорил, что Луке так и так не жить. Если он не пойдет на наши условия, его все равно замочат.

– Каким образом?

– Это надо у Зигги спрашивать… Наша задача была – только ракеты.

– Кстати, ты не в курсе, откуда у твоего руководства план базы и коды запуска? Федунич грустно покачал головой.

– Я так и думал. А теперь скажи мне, где находится электростанция?

– На третьем уровне…

– Где именно?

– Там такой шестиугольный зал. Здоровенный.

«Хороший ориентир… Как же я его искать-то буду?..»

– Далеко от вашей столовой?

– Порядочно.

– Что еще рядом?

– Вторая шахта… Туалет, где ребят током долбануло… Склад с оружием.

– Ага, – Влад кивнул, – это уже легче. Ты на электростанции был?

– Да…

– Где шлюзовые ворота?

– Возле турбины…

– Замечательно. Что ж, лежи, отдыхай, – Рокотов поднялся на ноги, повесил на плечо пистолеты-пулеметы и бросил в рюкзачок пачку валюты. – Скоро за тобой придут. Как видишь, я выполняю свои обещания…

Больше пленник ничего не знал. А если и знал, то только какую-нибудь мелочевку, ничего кардинально не менявшую.

Федунич затравленно посмотрел на биолога.

Что-то тут не так…

– Ну, бывай! И не уходи никуда…

Влад снял стопора с двери, выскользнул в коридор и плотно прикрыл люк.

Постоял минуту, привыкая к темноте, затем привязал на замок гранату, протянул леску от фиксирующего кольца за угол коридора и дернул. Через пять секунд двести граммов тринитротолуола разнесли запорный механизм вдребезги, тем самым наглухо заклинив люк.

Из-за двери донесся еле слышный вопль Федунича, испуганного взрывом.

Рокотов размял плечи и осторожно направился по тоннелю вниз, держась правой стены и останавливаясь через каждые сто шагов.

Дважды он сворачивал не туда и только с третьей попытки добрался до полутемного туалета. Отсюда уже можно было приступать к поискам шестиугольного зала и электростанции.

Влад миновал узкую щель в стене, сквозь которую уходил после того, как его ловушка с электротоком сработала, остановился и начал соображать.

«Так. Прямо и направо – тоннель. Налево – вертикальный лаз, который ведет на этаж выше. Там я уже был и никакого зала не видел… Отводная труба находится в паре километров отсюда. Если судить по шуму воды, то она шла справа налево. Я сейчас условно правее трубы и намного выше. Логично… Турбина, вероятнее всего, установлена на участке, где подземная река резко уходит вниз. Ага! Проход, через который я сюда заскочил – слева. До него не меньше километра. – Рокотов напряг память. – Через здоровенное помещение со множеством выходов и по коридору. Отметину в нужном проходе я оставил, так что не заблужусь… Жилые помещения, где сейчас могут концентрироваться мои друзья, правее и дальше. Однако, по словам этого придурка, какая-то группа где-то бродит… Зачем? Меня ищет? Эт-то вряд ли… Тут рыскать месяц можно и никого не встретить. Наиболее разумный ответ, что эта группа под видом поиска противника просто смылась. Соответственно, ушли не только латыши. Ждать наверху они не будут, постараются удрать как можно дальше. Так что опасаться засады нет смысла. Да им и неизвестно, где расположен мой лаз… Итак, направо до тоннеля, а потом вниз…» Биолог прислушался.

Полная тишина. Никаких признаков того, что в радиусе полусотни метров находилось бы хоть одно живое существо.

В темноте подземелий у человека обостряются дремлющие инстинкты вроде биолокации. Конечно, их нельзя сравнивать с возможностями дельфинов или летучих мышей, однако мозг начинает иначе, чем в обычной жизни, регистрировать и обрабатывать информацию с внешних рецепторов и подключает какие-то неизвестные современной науке системы восприятия. Одиночка в анфиладе пещер почти всегда способен определить наличие движущегося объекта. Даже если он его не воспринимает зрением. Абсолютно так же вычисляется и засада. Нужно только не мешать своему организму и прислушиваться к ощущениям, позволить мозгу раскрепоститься.

Рокотов постоял три минуты и пошел вперед.

Войдя в тоннель, он свернул налево и, как обещал Федунич, спустя двести метров оказался в шестиугольном зале, освещенном тремя тусклыми лампами, едва рассеивающими мрак под потолком.

Остальное уже было делом техники.

Владислав добрался до огромных ворот, ведущих к бурлящей воде, осмотрел механизм их открытия, решил не рисковать и отправился чуть дальше, в кабинку управления гидростанции.

Как и положено на военном объекте, все было сделано на совесть и так просто, чтобы в рычагах и кнопках смог разобраться даже прапорщик, который в первой фразе письма домой «Пришлите сало. Здравствуйте, мамо…» делает три грамматические ошибки. Или ефрейтор из Чуркестана, отловленный в степи сетью с вертолета, забритый на службу в Красную Армию и знающий по-русски только десять слов, из которых восемь – матерные и имеют самое прямое отношение лично к монголоидному служаке.

Рокотов переключил два тумблера, сдвинул вниз рычаг с ярко-красным пластмассовым шариком на торце и вдавил квадратную кнопку. В тридцати метрах от него со скрипом разъехались створки ворот и в тоннель хлынул поток воды.

Биолог ударом ноги согнул рычаг, зафиксировав его в самом нижнем положении, выпустил рожок из верного «узи» по панели управления и пустился бежать.

Через две минуты после открытия шлюза свет на всей базе начал мигать.

* * *

В холле перед приемной российского Президента премьер-министр заметил сидящего на диванчике генерала Чаплина. У Степашко не было времени перекинуться с Виктором даже парой слов, поэтому он только кивнул издали и поспешил дальше по ковровой дорожке, заканчивающейся возле дверей в главный кабинет страны.