Кукла для профессора - Елена Княжина

- Значит, кто-то из вас двоих - неправильная дестинка, - хохотнула Мари, убирая волосы с моего мокрого лица. - Ани, если я в этом хоть что-то понимаю, значит, в твою жизнь снова вмешалась Судьба. Не бывает таких совпадений на ровном месте. Видимо, все происходящее - ради какой-то высшей цели.

- Унизить меня ради высшей цели? Опозорить?

- Что-то вынудило Судьбу пойти на радикальные меры, - целительница пожала плечами.

- Ты мне точно все рассказала? Ничего больше не произошло. эмм. необычного?

- Все, - сипло прошептала я и отвела взгляд в окно.

Кое-что необычное, из ряда вон выходящее все-таки произошло. Демон спятил и послал все к троллям. Но разве есть Судьбе дело до того, кто меня обнимает. и гладит. и кусает ревниво. и зацеловывает тут же жадно, а временами даже ласково, забыв про злость?

Вид из окна был удручающий. Снег отступал, на дорожках было черно и грязно. Погода намекала, что скоро весна. Солнце вот-вот начнет греть своими лучами. Но, видимо, не меня.

Мари ушла, а я заставила себя слезть с дивана и заварить кофе. Уселась в кресло наставницы, втянула носом знакомый аромат и стала думать.

У моей Судьбы снова наметился сбой в программе, но теперь, кажется, в другую сторону. Все прошлое учебное полугодие она назойливо сталкивала нас с Андреем. Помогала ему вытащить меня из проблем. Бросала меня, не желавшую того, в объятия к чудовищу. А его

- в мои заботливые руки. Израненного, уставшего, запутавшегося.

И вот - что-то изменилось! Если Судьба и сталкивает нас, то лишь затем, чтобы еще дальше развести. Не давая и слова сказать в оправдание!

Хотя после его пассажа на уроке последнее, чего мне хотелось, - это оправдываться. Я подсознательно ждала, что он меня защитит. Надеялась, что он схватит за шкирку Бехтерева, выволочет из аудитории и выбьет из него правду. Глупо, по-детски, наивно.

Ладно, Карпов - преподаватель, и убивать ученика - идея так себе. Совсем плохая, если уж честно. Но... Хоть что-то? Пара слов поддержки? Откровенный разговор? Я что же, не заслужила, после. после вчерашнего?

Желчь разъедала и горло, и мысли. Громкий всхлип вернул меня к действительности: я снова рыдала, уткнувшись носом в сложенные на столе руки. Нервы сдали. Я малодушно злилась на всех разом. И на Джен, укравшую сорочку. И на мисс Вяземскую, столь оперативно известившую родителей. И на крестного, который так «вовремя» исчез из Академии. И на Дорохова, с которым меня видели парни из крыла зазнаек. И на Аврору, надменно взиравшую с портрета в фойе. Уж она-то так не вляпывалась!

Даже на Присциллу. Не знаю, почему. За компанию просто. За то, что ни разу за день не увидела ее идеальной фигурки. Нет, я не ждала слов поддержки. Она же «зазнайка», да и у нас не дружба, а союз спасения. Что ей моя репутация? Может, еще и посмеялась над «наивной чернушкой» вместе со всеми. Вот уж дьяволица точно бы знала, как заткнуть сплетников и выйти из этого кошмара с поднятой головой...

Но больше всех я злилась на Карпова. Его я сейчас совершенно искренне ненавидела.

Даже сильнее, чем в первый день учебы. Любить его мне это, впрочем, совершенно не мешало. Парадокс.

Лучше бы он орал. Лучше бы грубо тащил куда-нибудь за руку. Обвинял. Тряс, как тряпичную куклу. Кусал. Прожигал глазами. Рычал. Осыпал едкими замечаниями. Требовал объяснений. Обзывал последней идиоткой, которую непонятно, как еще земля носит. Все, что угодно, только бы не молчал.

Его крики и обвинения я могла вынести, тишину и слабый немой укор в подернутых туманной дымкой глазах - нет. Его молчание сдавливало виски. А пустой взгляд, без интереса скользнувший по лицу, с разбегу швырял в ледяную прорубь.

Судьба. Вот зараза!

Если я что-то понимала в дестинских законах, она нарочно отталкивала меня от Андрея. Теперь я видела это ясно.

Появление Тамары и Брендана, сватовские замашки крестного и тети Аманды, не меньший «брачный энтузиазм» Карамзиной и княгини Карповской. И постоянное отсутствие возможности нормально поговорить.

Я вспомнила несколько скудных попыток. Да, все время что-то мешало. А начались «перебои в общении» с того разговора в пыльном, заброшенном доме. С исповеди Демона. С нежного, трепетного поцелуя. С моей твердой внутренней уверенности в том, что он будет не последним. Что Карпов передумает. Что никогда не откажется от меня, что бы он там ни говорил про «правильность» и «мрачность».

Неужели крошечное сумасшествие может стать причиной конца света и нарушить вселенское равновесие? Это же просто два человека. Я и он. Неумеха из «Эншантели» и мрачный профессор. Кому до нас есть дело?

Если с утра мне все это показалось неприятной ерундой, которая завтра забудется, - мало ли, кто и с кем уединялся в мансарде, не маленькие! - то к ужину мои иллюзии растаяли, как снежок, брошенный в полыхающий камин.

Бехтерев сделал все, чтобы моя ночная прогулка стала легендой. Украсил ее столь незабываемыми подробностями, что даже несмышленые третьекурсники передавали ее из уст в уста. И каждый добавлял ярких деталей к и без того выдуманной истории. К вечеру от моей репутации осталась жалкая лужица.

За окном сгущались сумерки. Больничное отделение было единственным местом, где получилось скрыться от чужих глаз и пересудов. Ужин я решила пропустить. Иногда валялась на койке, иногда переставляла склянки на «быстрой полке», иногда прохаживалась по коридору.

В который раз подумалось, что здесь можно проводить экскурсии - таким помпезным было больничное крыло. Белый мраморный пол с серебристыми прожилками, изысканная лепнина на потолке, зеркало в мой рост в антикварной раме, картины в золоченых багетах... Складывалось ощущение, что я гуляю по «Эрмитажу», а не по академическому коридору.

Миновав зеркало и порядком поднадоевший мне портрет Авроры, я притормозила у полотна с масштабным магическим сражением. Все та же жуткая война, которую часто поминают на уроках. Всполохи заклятий, фейерверки искр. В правом углу - неявная тень, вся в черной дымке. Наверное, это и есть тот самый Блэр. С левого края - армия доблестных магов в красивой белой униформе, сверкающей золотыми пуговицами.

Перед воинами летела девица. По-настоящему! По-птичьи раскинув руки, хлестая по плечам тугой косой и загребая воздух серебряной диадемой. Художник ее изобразил в какой-то прозрачной сорочке, так плотно облегающей тело, что девушка казалась обнаженным ангелом.

Зря я никогда не приглядывалась к картине: она точно стоила внимания! Интересно, Авроре на полотне придали столь непотребный вид еще при жизни оригинала или намного позже? Нутро кричало, что «мудрая основательница» не одобрила бы.

Эх! Моя соратница по несчастью. Очень я сомневалась, что графиня Воронцова отправилась воевать с темным магом в неглиже. Видимо, во все века существовали любители приукрасить действительность «яркими деталями». Руки бы оторвать этому. живописцу.