Отшельник - Ульяна Соболева

Иногда я наталкивалась на слуг, но они делали вид, что не видят меня. И я впервые ощущала чувство триумфа от того, что они знают, что я все еще в этом доме, и они должны мне прислуживать. Я завтракала по утрам в той самой стеклянной комнате, где мы завтракали с Романом в нашу первую встречу. Мне приносили неизменно один и тот же завтрак, когда Роман был здесь, но в первое же утро вместо яичницы с сыром мне принесли омлет с ветчиной. Не знаю, что в меня тогда вселилось, но я потребовала к себе Кристину. Она долго не являлась, но, когда зашла в комнату, стала у двери и высокомерно задрала голову. Не здороваясь, процедила.

— Я приказала приготовить вам завтрак заново. Что-то еще?

Я взяла тарелку с ветчиной и вывернула ее содержимое на пол.

— Упс. Упало. Подними. те.

Взгляд управляющей сверкнул глухой яростью, она поджала губы.

— Я уверена, что после всего, что случилось, вас здесь оставили лишь в дань уважения тем годам, что вы здесь отработали. Но это недоразумение можно легко исправить.

Я с наслаждением смотрела, как она поднимает куски ветчины с пола и складывает в тарелку. Впервые в жизни я так с кем-то поступила, и было в этом что-то до отвращения мерзкое и вкусное. После завтрака я устроила себе прогулку по всему дому. Первый день разлука была еще более или менее терпимой, особенно с его постоянными звонками и смсками.

Вечером он долго не звонил, и я вдруг представила себе, что он не один. Что рядом с ним какая-то из его…игрушек. То чувство… когда я увидела его в постели с другой. Оно вернулось. Но во сто крат больнее. Так что дыхание перехватило. Тогда он еще не был для меня моим дьяволом. Тогда я сама не готова была стать его. А сейчас мне казалось, что, если я узнаю, что он дотронулся до другой, я сойду с ума от боли. Только от мысли об этом я вся холодела, и горло сжимало тисками.

Ближе к ночи сама ему написала.

«— Хотел, чтобы я скучала, а сам забыл обо мне.

— Может быть, я ждал, что ты мне это напишешь.

Ответ пришел почти мгновенно.

— Правда, ждал?

— Конечно. Ты мне не веришь?

— Верю.

— А зря.

Сжимать обеими руками аппарат, тяжело дыша, не зная, что написать.

— Никогда не верь словам, солнечная девочка, верь только поступкам. Ты ведь хотела что-то спросить?

— Нет. Просто сказать, что я соскучилась.

— Я рад. Ложись спать. Уже очень поздно»

Уснула только ближе к утру, потому что он, как и всегда, оставлял кучу сомнений и вопросов, потому что мне так и не было понятно, где он и с кем, и полное осознание того, что я не имею права об этом даже спросить. Ведь все же я таки ему никто. А утром, когда я спустилась к завтраку мне прислали очередной горшок орхидей и… я радовалась как ребенок. Как сумасшедшая дурочка, для которой эти цветы стали символом его любви и того, что даже там он подумал обо мне. Любви… я верила, что он на нее способен.

Смски я от него так и не получила. Несколько раз хотела отправить сама, но не решилась. Зачем быть назойливой. Наверное, Роман занят, иначе сам бы позвонил или написал. Как раньше, как и все эти сумасшедшие дни, что мы провели вместе. К вечеру я уже не находила себе места, и время превратилось в бесконечность, в нескончаемую тягучую вереницу минут и секунд, в течение которых ничего не происходило.

Я зашла в его кабинет. Так странно, теперь я воспринимала все, что относится к Роме, совсем по-другому. Жадно рассматривала все те же фотографии с его женой, чувствуя едкие уколы ревности и задавая себе вопрос — любил ли он ее и как долго справлялся с ее смертью. От мысли, что все же любил, во рту появлялся горький привкус. Я не хотела об этом думать. Сама не поняла, как перевернула фотографию и положила снимком вниз. Бессильное желание стать для него чем-то большим, чем все остальные, и надежда, что со мной он совсем другой. Мне нужно было увидеть его. Посмотреть в глаза и успокоиться. Понять, что у нас все, как и раньше.

Весь день прошел в каком-то ожидании. Я по нескольку раз хватала сотовый и столько же раз клала его обратно. Потом спустилась в подвал в мастерскую.

Долго рассматривала свои портреты, разворачивала их и представляла, как он стоит здесь и рисует меня… а потом краска приливала к щекам, и я вспоминала как он рисовал на мне. Я там и уснула на том диване, где впервые сама ему отдалась, обняв подушки с его запахом и укутавшись в плед. Когда он вернется, я скажу, что не просто по нему скучала. Я скажу, что люблю его.

Меня разбудило стойкое ощущение, что он где-то рядом. То ли я во сне слышала его голос и звук подъезжающей машины, то ли это было наяву. Взглянула на безмолвный сотовый без единого сообщения, схватила его и побежала наверх, по ступеням. Сердце не просто билось, оно колотилось где-то в горле от предвкушения, что скоро, уже сегодня увижу его, и он сожмет меня в объятиях. В коридоре столкнулась с Антоном и от радости схватила его за руку.

— Когда он возвращается?

Антон смерил меня как всегда совершенно спокойным взглядом.

— Уже вернулся.

— Как вернулся? — улыбка исчезла с моего лица.

— Вернулся и уехал. Сказал, будет поздно.

Я не могла понять, что именно сейчас слышу. Или я слышу совсем не то. Почему вернулся и не нашел меня? Не зашел ко мне. Ведь он не мог не знать, где я. Поднимаясь по лестнице, набрала его номер, но тут же раздались короткие гудки. Я набирала еще несколько раз, а потом вдруг поняла, что это сброс звонка. Он меня сбрасывает. Возможно, у него важное совещание или…он сильно занят и…

Еще не было сомнений, не было понимания происходящего. Я нашла тысячи оправданий и причин. Он вернется, ворвется в нашу спальню и будет брать меня до изнеможения, потому что соскучился и изголодался по мне. Я толкнула дверь спальни, где спала еще прошлой ночью, но та оказалась запертой на ключ, и я пошла в свою комнату.

Прождала почти до самого утра. Ворочалась. Подбегала к окну, снова набирала его номер, пока не уснула в кресле. Меня разбудил звук поворачивающейся дверной ручки. Я вскочила и с радостным всхлипом бросилась к двери — пришел наконец-то.

— Ромааа… — и осеклась.

Дверь распахнулась сама, на пороге я увидела Кристину и еще двух девушек. Они обошли меня, как какой-то предмет мебели, и зашли в мою спальню. Одна из них начала вытаскивать мои вещи из шкафа и бросать на кресло, а вторая сворачивать постельное белье. Кристина демонстративно заглядывала в ящики тумбочек.

Я обернулась к ним, чувствуя, как гулко бьется сердце и почему-то немеют кончики пальцев.

— Что вы здесь делаете? Кто вам позволил трогать мои вещи? Что происходит? Уходите отсюда!

Кристина повернулась ко мне и вздернула бровь… в ее глазах читался явный триумф и какое-то дикое наслаждение, ее от него трясло, и она не могла сдержать улыбки, а у меня тисками сдавило грудь от предчувствия. Так сильно, что в глазах слегка зарябило, и я чуть пошатнулась.