Подсадной - Андрей Кивинов

А Оззи был врублен на максимум. Коля, видя, что любимая женщина грустит после встречи с первой любовью, решил поднять ей настроение подручными средствами. Сам пел не очень, попросил спеть верного друга (не Жанну же Фриске ставить!). И даже подтягивал вместе с ним: «Мама, я иду домой, мама, я иду домой!» — радуясь, что проблема в целом решена.

Пейджер пропищал положенное количество времени и успокоился. Он свой долг перед хозяином выполнил.

Вера попросила отвезти ее домой, Коля предложил по пути выпить кофе. Она молча кивнула.

Не дождавшись звонка Коляныча, Виталик перезвонил ему домой, но безрезультатно — трубку никто не брал. «Коммерсант хренов, мобильник купить не может». Так, что делать? Если неуловимый мститель задумает месть, он нагрянет к Вере домой. Или будет ждать в засаде. Может, конечно, и не рискнет, но подстраховаться стоит. Все равно ничего другого не остается. Где она живет? Где-то на Юго-Западе. Ее адрес, который Виталик «пробивал» по просьбе Коляныча, он, естественно, не помнил — голова не компьютер. Вроде работает проводницей. На Московском вокзале. По телефону не скажут, придется лететь.

Виталий приказал водителю оставаться с раненым и ждать «скорую» и начальство, а сам вскочил в «Жигули» и ударил по газам.

В кафе молодые люди просидели недолго. У Веры разболелась голова, и она попросила отвезти ее домой (в смысле, Веру, а не голову). О том, как прошла встреча на кладбище, она не рассказывала. Передала, мол, деньги, и все. Но встреча явно произвела на нее впечатление — пальцы до сих пор дрожали. Первая любовь, она ведь, зараза, никаким порошком не отстирывается.

Коля не лез с расспросами, прекрасно понимая, что сейчас Веру лучше не доставать, а дать возможность побыть одной. К утру выйдет из сумрака.

Он предложил заскочить в аптеку, купить анальгину, но Вера отказалась:

— Я просто посплю — и все пройдет.

Минут через сорок «Ниссан» въехал во двор, Коляныч поцеловал Веру, потом вышел из машины, открыл ей дверцу. Обняв за талию, проводил до подъезда.

Дверь, ступеньки, лифт, кнопочка. Ан нет — кнопочки кто-то поджег.

Тырк-тырк.

— Идиоты… Пойдем пешком. — Коля сделал шаг за угол к лестнице. И уперся в направленный в лицо ствол предмета, похожего на пистолет. Кажется, «Тульский-Токарев». К нам всегда приходят радости, когда не ждешь.

— Тихо, сука. Оба — туда!

Вера вскрикнула:

— Андрей!

— Не ждала?.. Быстро, сказал!

Коля обернулся. За спиной чернела дверь «колясочной». Беглый каторжник поторопил ударом ноги по его голени:

— Не тормози.

Лица его Коля не видел, тот стоял на фоне яркого окна. Бодаться не имело смысла, ствол наверняка настоящий, да и терять приятелю нечего — покойник в зачете есть. А может, даже компания покойников.

Они попятились к двери. Можно попытаться прыгнуть внутрь и закрыться. Будь он один, так бы и сделал. Но Вера едва держалась на ногах и никуда прыгать не станет.

Коля молчал, не предлагал успокоиться и поговорить. По голосу Андрея понял, что уговоры бесполезны. Наоборот, могут вызвать необратимую реакцию нейтрализации.

Не сводя глаз с пистолета, толкнул дверь. Она скрипнула и открылась, впуская гостей. Зацепил метлу, раздавил валявшийся на полу шприц. Вера вцепилась в Колину руку, словно голодающий в кусок мяса.

Они отступали, пока не уперлись в холодную стену. Небольшое окошечко под потолком освещало шесть квадратных метров, напоминающих милицейскую камеру. Какая сволочь придумала эти «колясочные»? Пристанище наркоманов, алкашей и сексуально озабоченной молодежи.

Беглый каторжник, не опуская ствола, переступил порог и захлопнул за собой дверь. Теперь Коля увидел его лицо.

…И, конечно же, узнал, несмотря на то что каторжник довольно сильно повзрослел. Ибо все хорошее не забывается, как поет Юрий Антонов.

Перед ними стоял Ангел. Он же студент Рома. Он же Колин крестник. Он же Верин жених. Прилетел, вернулся, словно Карлсон. Не во сне, а наяву. Кружочек замкнулся. Питер — город не маленький, а очень маленький.

— Ну что, поговорим?..

Несколькими минутами раньше Виталий выскочил из здания дирекции по обслуживанию пассажиров, на ходу набирая номер Вериного домашнего телефона на мобильнике. В отделе кадров поначалу закапризничали — одного удостоверения мало, давайте запрос с печатями. Боимся «оборотней в погонах». Пришлось ругаться и показывать клыки.

Трубку никто не снимал. Безобразие. Надо ехать. Если Андрюша пожелает разборок, он примчится к ее дому и будет ждать в засаде. И мы подождем. Глядишь, встретимся, поболтаем не на жизнь, а на смерть.

До адреса было минут тридцать езды в обычном режиме, в скоростном — примерно пятнадцать. Значит, поедем в очень скоростном.

Виталик закончил спецкурсы по езде в пробках, поэтому по-полицейски развернул машину и рванул по встречной, распугивая троллейбусы и дальнобойные грузовики. Не голливудская, конечно, гонка — бюджет книги маловат. Но все равно впечатляло. Особенно тех, кто успел уворачиваться.

…Как показалось Коле, Ангел не узнал его. Правда, на несколько секунд задержал взгляд на лице пленника, пытаясь вспомнить, где мог его видеть. Но не вспомнил, все-таки годы, пусть даже не такие большие, гримируют человека весьма профессионально, безо всякого «Max Faktor». А спросить постеснялся. Да и не до того ему сейчас… Одно радует — сразу не завалил. Значит, чего-то хочет. Есть шанс.

— Ну чё, Вер? Бабок пожалела, да?

— Андрюш, ты че… чего? Успокойся. Что случилось?

— Ждали меня. У кладбища. Еле отбился. Чего ты, сучка, делаешь? Меня чужие не сдавали, а свои…

— Андрюш, я тебя не сдавала. Клянусь.

Вера стала бледнее больничной стены.

— Ага, они на кладбище грибы собирали. Да у тебя на пачке все написано. Вер, за что?

Рука с пистолетом не опускалась, только теперь ствол смотрел на девушку. И не было никаких сомнений, что через несколько секунд из него с довольно большой скоростью вылетит маленький снарядик. Сразу после того, как последует ее ответ. За измену платить надо. А тут не просто измена. Тут двойная измена. Поэтому и не стрелял сразу у лифта. Сначала объяснит, за что «мочит», как и тому пассажиру, которого из обреза. Иначе это не полноценная месть. Тем более что в «колясочной» тихо и спокойно, никто процессу не помешает. Монте-Кристо хренов.

Твой выход, Коляныч. Репетиций не будет, соврешь хоть разок — всё, в архив. Момент истины.

«Слышь, герой, давай поцелуемся».

— Слышь, герой. Пушку спрячь. Она тут ни при чем, сказала же. Это я тебя сдал.

Коля сделал шаг вперед и заслонил собой Веру.

— Да ну? — по-детски безобидно улыбнулся Ангел, взяв пистолет второй рукой. — Спасти ее хочешь? Молодец. Хорошо вы в тачке сосались. Вместе сдали, вместе и сдохнете.