Венчанные огнем - Ольга Гусейнова

Огонь Скайшера, казалось, приласкав мой, медленно, неохотно вернулся к хозяину, а мой снова наполнил меня. Чувственный торнадо понемногу успокаивался, и Скай упал на колени, продолжая прижимать меня к себе, потом медленно улегся в траву на спину, а я, окруженная его руками, распласталась на нем сверху, так и не разъединив наши тела.

Довольный, искрящийся счастьем Скайшер прошептал, похоже, не в силах говорить громче:

– С добрым утром, любимая! Теперь ты моя жена и половинка перед богами и всем миром.

– Слава богу, здесь никого нет…

– Ну не знаю, я не следил…

– Ты что, хочешь сказать, пока мы тут занимались любовью, нас кто-нибудь мог видеть?

– Ну, умный дракон быстро убрался бы отсюда, а глупый – вряд ли бы успел кому-нибудь об этом рассказать.

Успокоившись, я потерлась о его плечо, жадно вдыхая волнующий запах моего разгоряченного дракона! Теперь уже навсегда.

– А что это значило… Ну то, что сейчас между нами произошло?

Он прижал к себе еще сильнее, уткнувшись носом мне в макушку, и уже оттуда проговорил:

– Это было единение, любимая! Мы соединили свои линии жизни и судьбы. А еще упрочили нашу связь, и в следующей жизни мне будет легче найти тебя, а ты быстрее примешь меня и признаешь… Но очень рассчитываю на то, что в этой мы еще долго проживем вместе!

Погладила его лицо, приподнимаясь над ним, а он резко перевернул меня, осторожно уложил на траву и навис сверху, вглядываясь в мои черты. И его лицо светилось тем самым чувством, которое я видела на лице своего отца. Невероятную, непоколебимую, безграничную любовь. А я – то единственное, что делает его жизнь полноценной.

Мне больше не нужны были слова, когда я все это рассмотрела на его лице, в золотых глазах, в душе, но он произнес, и впервые в его голосе были трепет и незащищенность:

– Я люблю тебя, Алев! Больше всего на свете люблю только тебя! Моя Алев! Все в тебе! Твою кожу словно из лепестков цветов, запах, ласкающий мой слух голос… Все в тебе!

Я приподняла руки и взяла в ладони его лицо, слегка раздвинув выбившиеся из длиннющей косы золотые пряди, которые в лучах Дрива ярко сверкали, и так же тихо ответила:

– Я люблю тебя, Скайшер, ты все, что мне надо от жизни… Хотя детей от тебя тоже надо! – Ответом мне была счастливая ухмылка победителя и собственника, а я продолжила, поглаживая его скулы, глаза, губы: – Так сильно люблю, что сама умру, если тебя потеряю, и очень надеюсь, мы проживем долго и счастливо.

На последнем слове ехидство все же прорвалось в голос, а мой любимый дракон, похоже, уже вновь возбудился и принялся за это, как оказалось, тяжелое дело. А на мою попытку высказать вежливые претензии:

– Да ты, маньячина сексуальная, меня до смерти затрах… – с удовольствием закрыл мой рот поцелуем.

Глава 24

Снова разрыв в пространстве, и мы вышли к нашим заждавшимся, взволнованным спутникам. Сначала Скайшер с самодовольной, наглой мордой дракона, иначе не назовешь, быстро и внимательно осмотрел окружающих, не пропустив ни одной мелочи, которая может угрожать его женщине, а следом – я. Причем, тяжко вздыхая и устало передвигая ноги. Хотя за последние сутки уже два раза воспользовалась собственной магией лечения, чтобы убрать с тела следы страсти чересчур любвеобильного дракона. Ощущение, что я не любовью сутки занималась, а пахала на колхозном поле, окучивая или выкапывая пару гектар картошки. Да я даже ела урывками, можно сказать, не отрываясь от процесса, хм-м-м, единения, как назвал его этот ненасытный крылатый.

В результате, когда возле марханов мой нос учуял запах свежей горячей похлебки, желудок скорбно пожаловался на свою тяжелую судьбу. Застывшие и осматривающие нас жрецы, услышав этот голодный рев, сначала недоуменно подняли кустистые брови, а потом дружно расплылись в таких насмешливых понимающих улыбках, что я покраснела и решила… короче, потом решу, сейчас есть очень хочется.

Скайшер взял меня за локоть и, виновато заглядывая в глаза, пробормотал:

– Прости, любимая, ты бы сказала, что голодна и тогда я…

– Теперь понимаю, почему у вас самок так мало… – Я сглотнула и насмешливо, с притворно обреченными нотками в голосе выдала: – они либо от голоду дохнут, либо их залюбят до смерти.

Он побледнел, нахмурился и тихо извинился:

– Прости, что плохо справился со своими обязанностями. Это была моя первая и последняя ошибка по уходу за тобой.

– По какому уходу? – опешила я, недоуменно уставилась на него и возмутилась: – Я тебе дитя неразумное? Или вещь или…

– Ты самое ценное, что у меня есть, а я допустил халатность, просчет, упивался своими желаниями и чувствами, не подумав прежде о тебе и твоих потребностях. Ты великодушна и необидчива, но я сам себя виню. Больше таких ошибок не повторится, обещаю, любимая!

Его извинения прервал гневный обиженный рык мархуза, который, припав к земле, крался к дракону с явным намерением попробовать того на вкус. Я испугалась, одновременно испытывая стыд, ведь я бросила Филю на целые сутки, пусть и не одного. Тут же забыла про еду и, присев на корточки, протянула руки к Фильке и попросила:

– Филь, а Филь, прости меня, пожалуйста. Мы не специально, так получилось, больше такого не случится. Чесслово!

Филя замер, вслушиваясь в мои слова, но все равно злобно зыркал на Скайшера, пока тот, коротко на меня посмотрев, махнул рукой и высказался, обращаясь к мархузу:

– Хорошо, обещаю! Ты с нами всегда и всюду! Прости! – Мархуз оттаял и, согласно фыркнув дракону, рванул ко мне обниматься, разом прощая все прегрешения. И тут же последовало предупреждение Ская: – Но мне никто не помешает найти ему подружку, чтобы он не болтался все время у меня под ногами.

Его слова вызвали у мархуза заинтересованность, хитрое выражение появилось на плоской клыкастой морде, а у меня – невольную теплую улыбку. Потрепав мархуза за ушами и чмокнув его в нос, приподнялась на цыпочки и шепнула в ухо своему любимому дракону:

– Я люблю тебя… Несмотря на то, что голодная, как стая зеленых дракониц.

Меня сгребли в охапку и понесли к общему костру с вожделенным котлом с едой. Ксион предложил тарелку и мне, и теперь уже моему мужу, и пока я усердно работала ложкой под насмешливыми взглядами, марханы рассказали, как уходили недовольные нашим исчезновением светлые.

Завтрак закончился, когда я, наконец, определила, что в меня больше не влезет ни грамма. С таким удовлетворением выдохнула, отставляя тарелку с ложкой, что марханы не выдержали и, рассмеявшись, начали подтрунивать над драконом, который все это время с умилением и любовью смотрел на меня, лишь ковыряясь в своей тарелке.

– Да! Бурная свадьба, наверное, была…

– А уж первая брачная ночь побила все рекорды, небось…

– Вон как уработал бедняжку…