Дорога на Дамаск - Линда Эванс

Кафари не верила своим ушам. Конечно, у нее практически не было знакомых среди жен других военных. Последние три года большинство ее времени занимала работа в космопорте и уход за дочерью. Саймон тоже почти ни с кем не общался на базе. Отчасти это объяснялось тем, что другие офицеры избегали его, чувствуя себя по сравнению с ним крайне незначительными. Они просто не знали, как держать себя с человеком, командующим боевой машиной, способной в одиночку уничтожить все вооруженные силы Джефферсона. К тому же этот человек подчинялся не их генералам, а непосредственно президенту планеты и командованию Кибернетической бригады.

В романтическом юном возрасте Кафари не понимала, как одиноки героические и легендарные офицеры Кибернетической бригады. Их всегда называли людьми особого сорта, и это было правдой.

На Джефферсоне их с Саймоном мало куда приглашали, и к молодой чете тоже никто не ходил, потому что все знали, что находится в ангаре по соседству с их домом. Кафари крайне редко приходилось общаться с женами других офицеров, и она совершенно не представляла суетливую пустоту их жизни. Почему же эти женщины, которые, кажется, свободны от необходимости тратить все свое время на уход за детьми, не желают внести достойный вклад в развитие родной планеты, а занимаются стрижкой и маникюром?!

В то время Лана Хейс уже задавала следующий вопрос:

— А где вы будете работать: на «Зиве-2» или в самом космопорте?

— В космопорте. Там я уже три года участвую сооружении орбитальной станции. Я ушла с работы два месяца назад, чтобы посвящать больше времени дочери, но потом приняли новый закон, и у меня больше не оказалось причин сидеть дома, когда нашей планете тан нужны инженеры-психотронщики… Отсюда я отправлюсь прямо на работу.

— Какая же вы патриотка, милочка! Я обязательно расскажу детям и воспитателям о том, что мама Елены Хрустиновой помогает восстановить нашу прекрасную планету.

— Благодарю вас… Если это все, я попрощаюсь с Еленой и полечу в космопорт.

— Как прикажете… Но если у вас есть еще несколько минут, я могу показать вам наш садик!

— Это было бы здорово. Я с удовольствием посмотрю, где у вас играют и учатся детишки, — с неподдельным интересом сказала Кафари.

Очень скоро она убедилась в том, что в брошюрах написана правда. Садик был действительно прекрасна оснащен и содержался в безукоризненной чистоте. На стенах висели красочные рисунки поучительного содержания. В шкафах висели маскарадные костюмы, а на полках стояли все мыслимые и немыслимые игрушки. Впрочем, Кафари с неудовольствием отметила про себя, что среди них не было ничего хотя бы отдаленно напоминавшего игрушечный пистолет или танк. Кафари это показалось очень странным. Ведь это же дети военных! Что же делать мальчику, вдруг захотевшему поиграть в своего папу?! Все это насторожило Кафари, решившую на досуге поразмыслить, о чем это говорит.

В остальном же садик был замечательным. Дети в любой момент могли сбегать на блиставшую чистотой кухню и попросить что-нибудь перекусить. И за все это родителям не надо платить! Старшие ребята могли пользоваться здесь после школы компьютерами, изучая информационную сеть планеты или играя в обучающие игры.

— По вечерам к нам приходит много школьников, — объяснила заведующая. — Они общаются, занимаются танцами, спортом, пользуются нашим оборудованием для научных опытов. Поэтому родителям не приходится покупать домой дорогие игрушки. А откуда им взять деньги, если мать не работает, а отец — простой военный?!

Кафари кивнула. Впрочем, она мысленно уже прикидывала, во что обходится содержание такого бесплатного детского центра, и гадала, сколько таких центров необходимо построить, чтобы их хватило на всех детей Джеферсона.

Не выражая вслух своих сомнений, она ограничилась тем, что сказала заведующей:

— У вас великолепный садик. Елене должно понравиться.

Лицо заведующей засветилось гордостью.

— Мне очень приятно слышать это от супруги половника. И вообще, вам нужно чаще ходить в гости. Я уверена, что жены других офицеров с радостью с вами познакомятся.

— Это было бы здорово!

— Конечно… Ну что ж, попрощайтесь с Еленой и счастливого пути!

Кафари застала дочь увлеченно складывавшей кусочки большой разноцветной головоломки. — Какая красивая головоломка! Тебе нравится здесь?

— Да-да-да-да, — сияя улыбкой, лепетала Елена.

— Ну вот и отлично. А сейчас мне надо на работу. Я скоро приеду за тобой. Поиграй пока в игрушки и с другими детьми! — Кафари чмокнула Елену в макушку и улыбнулась, когда та вылезла из-за столика, чтобы обнять ее.

— До свидания, моя маленькая. Я скоро приеду.

— До свидания, мамочка.

Елена тут же бросилась дальше собирать головоломку. Ей помогала дочь заведующей, улыбавшаяся малышке и хвалившая ее за усердие. Кафари направилась к двери, ведущей на стоянку.

«Могло бы быть гораздо хуже!» — думала она по пути к аэромобилю.

Разосланное родителям уведомление звучало так грозно, что Кафари готовилась увидеть нечто вроде казармы, в которой малыши занимаются строевой подготовкой и маршируют на плацу под командой джабовской стервы с мегафоном на шее и хлыстом в руке.

Внезапно ей пришло в голову, что сейчас для Джефферсона были бы полезны именно такие казарменные детские сады. Начни джабовцы в массовом порядке сгонять детей в такие учреждения, на планете наверняка наконец поднялась бы волна протеста, и этому безумию пришел конец. А так… Что ж, время покажет. В сущности, Кафари не приходилось выбирать. Она должна была или отправить Елену в ясли, или сесть с ней в первый же космический корабль, покидающий Джефферсон. Подняв аэромобиль в воздух и направив его в сторону космопорта, Кафари всерьез задумалась о том, не стоило ли ей поступить именно так.

I

Саймон встревоженно ерзал в кресле перед экраном компьютерного монитора. Раньше его успокаивали доносившиеся из соседнего окна знакомые звуки — рев грузовиков, стук солдатских сапог на плацу, глухие хлопки выстрелов с далекого стрельбища. Теперь за окном царила мертвая тишина, и Саймону казалось, что он сам провалился в могилу.

Спасибо еще, что ДЖАБ’а вообще не закрыла «Ниневию», как сделала это почти со всеми остальными военными базами по всему Джефферсону. Саймон пытался убедить Жофра Зелока в том, что распускать девять десятых джефферсонской армии и военно-воздушных сил, а также уничтожать практически все военные базы на планете — чистейшее безумие, но лишь в очередной раз навлек на себя гнев президента.

«Прошло уже пять с половиной лет со времен явакского нападения. Если бы яваки хотели снова на нас напасть, они давно бы уже здесь появились. И не надо пугать меня какими-то кровожадными мельконами, якобы бесчинствующими по ту сторону бездны! Им нет до нас дела. В противном случае они бы здесь уже были. По правде говоря, полковник, на нас всем наплевать. Даже вашей хваленой Кибернетической бригаде. Так что засуньте себе ваш протест сами знаете куда и не мешайте мне работать. Да и вам самим не помешало бы заняться чем-нибудь полезным! А то, как я погляжу, вам приходится отрывать свою задницу от кресла только для того, чтобы сходить в банк за очередной порцией солидного жалованья!»