Каир. Биография города - Джеймс Олдридж

Сейчас аль-Азхар — мечеть, высшая религиозная школа и самый обыкновенный университет. Когда генерал Гаухар в 972 году закончил строительство аль-Азхара, это была мечеть. Несколько лет спустя халиф Муиз прибыл в свой новый город и, осмотрев остальную часть аль-Кахиры, сразу же направился в аль-Азхар на молитву. В 996 году халиф превратил мечеть в теологическую академию. С тех пор аль-Азхар остается ведущим мусульманским университетом, где изучают теологию и религиозное право. После 971 года аль-Азхар часто перестраивали, и от первоначального здания эпохи фатимидов осталась только центральная часть мечети и купол над ней. До появления англичан в Египте в 1882 году в университете было 7600 студентов и 230 преподавателей, но к 1912 году он имел 14 599 студентов и 587 преподавателей, а в 1967 году — 13 420 студентов и 428 преподавателей.

В те времена, когда в аль-Азхаре учился (начало 1900-х годов) талантливый слепой писатель Таха Хусейн, учителя занимались со своими классами у колонн большого «Ливана». Усевшись, поджав ноги, вокруг преподавателя (мударриса), студенты бесконечно повторяли слово за словом текст Корана, изучали официально принятое толкование каждого слова и выслушивали доводы учителя в защиту его собственной интерпретации каждой «суры» (главы) Корана. У подножия этих колонн студенты изучали в основном следующие предметы: исламское право, монотеистическое богословие, толкование законов, провозглашенных пророком, толкование Корана, грамматику, морфологию, риторику и логику. Студенты могли также изучать арифметику, алгебру, поэзию и другие дисциплины.

В 1930 и 1936 годах королевским указом аль-Азхар был превращен в университет, но методы преподавания почти не изменились. Перемены принесла революция. К 1969 году у колонн мадрасы остались только два-три класса, причем треть студентов — слепые. Открытые классы теперь никто не принимает всерьез, даже как место изучения религиозных предметов. Большей частью их посещают малограмотные люди, которые после пяти-шести лет обучения знают наизусть Коран и возвращаются в деревни грамотными, но по-прежнему необразованными сельскими шейхами. Именно поэтому так ненавидел азхарские методы обучения Таха Хусейн.

За мечетью расположен настоящий университет, где студенты проходят курс всех современных наук. Основные факультеты аль-Азхара — медицинский, сельскохозяйственный, инженерно-промышленный, а также теологический и ислама. Но все же жаль, что полностью отброшена классическая система, когда студенты сидели вокруг учителя, слушали его и вступали в дискуссии.

Несмотря на все нововведения, аль-Азхар упрямо остается религиозным бастионом старого города. Бедняки в длинных рубахах идут сюда как в храм — они снимают запылившиеся сандалии, моют ноги и склоняются в молитве на грязном дворе. По праздникам, когда над двором натягивают большие разноцветные тенты, защищающие от солнца, городской шум не слышен, и кажется, что пустыня подкрадывается к высоким каменным стенам аль-Азхара. Как и сама мусульманская религия, корни аль-Азхара — в далеких аравийских пустынях.

Непреодолимая духовная близость к пустыне характерна для средневекового Каира. Многие глиняные здания напоминают бедуинские шатры, бедные египтяне одеваются так, будто они все еще находятся в пустыне, а не в большом современном городе. Когда видишь толпы таких «арабов» на улицах, невольно задумываешься над вопросом: а можно ли считать египтян «арабами»? Они говорят по-арабски, у них арабская культура — иначе и быть не могло, ведь арабы в течение тысячи лет внушали им свои идеи. Но в Египте так же мало чистых арабов, как, скажем, чистых британцев в Великобритании. Вспоминая длительную иностранную оккупацию Каира, ее смешение рас и народов, начинаешь думать: может быть, каирцы вообще не принадлежат ни к какой определенной расе. Но это не так.

Правда, Каир всегда имел смешанное население; в нем было много арабов, турко-персов, турко-монголов, сирийцев, суданцев, армян, грузин, татар, африканцев, абиссинцев, турок, греков и всех мастей европейцев. Жили здесь потомки коренных египтян — копты, которые никогда не признавали смешанные браки. Подобное головокружительное смешение рас характерно больше всего для Каира. Иностранцы почти не проникали в массу крестьянства. Когда в Египет пришли первые арабы, крестьяне в деревнях были коренными и настоящими египтянами. В ранний период арабской миграции у египтян появились признаки арабской крови, ибо арабы смешивались с крестьянами и женились на египтянках. Но, кроме арабов, ни одни завоеватели не селились в деревнях. Они, как правило, занимали Каир, другие города и крупные поместья и всегда оставались правящим классом, администраторами и военачальниками. Поэтому именно старый правящий класс Египта и представляет собой наибольшее смешение национальностей: греческой, арабской, черкесской, турецкой, сирийской, персидской и европейской.

Этот процесс не коснулся египетской бедноты в деревнях. Крестьянство в целом оставалось египто-арабским. Поскольку сейчас каирские улицы непрерывно поглощают все большее число пришельцев из деревень, население Каира в своей массе и представляет собой именно смесь египтян и арабов. Если даже большинство жителей называют себя арабами, это отнюдь не расовый признак. Быть арабом в Египте — то же самое, что быть американцем в Соединенных Штатах. Это национальный, культурный, общественный и религиозный признак, но не расовый. Культуру страны принято считать «арабской», но когда бродишь и толчешься в гуще этих беспокойных, общительных, веселых, любящих спорить урбанизированных крестьян, задаешь еще один вопрос: а знакомы ли они с «арабской» культурой?

На этот вопрос пока еще нет ответа. Каирцы живут в окружении арабского искусства, но что они знают о нем и имеет ли иностранец право знакомить их с этим искусством? Иностранцы сделали многое, чтобы спасти сохранившиеся в старом городе памятники арабского искусства, но больше Египет не нуждается в услугах иностранцев. Арабское искусство сейчас находится в руках самих арабов, и им решать, что с ним делать. О деятельности египтян по защите своей культуры можно судить по истории самого музея и Комитета по охране исторических памятников.

В 1880 году египетское правительство хедива Тевфика начало собирать отвалившиеся куски и обломки каирских мечетей и памятников и складывать их в углу мечети аль-Хакима, чтобы они не попали в руки жадных европейских антикваров. Египет понес огромный ущерб от грабежа ценнейших произведений исламского искусства. Хуже всего, что грабители не только похищали отдельные предметы, которые можно было легко вывезти, но и уродовали замечательные мечети, стены и ворота. Во второй половине прошлого века иностранные ценители искусства, вроде Франц-паши, Макса Герца, Стэнли Пула и Роджерс-бея, создали Комитет по охране арабских памятников, и хедив указом 1882 года признал его официальной организацией. В задачи комитета входила регистрация арабских памятников, их защита, регулярная реставрация. Комитет также решал, какие исторические произведения и обломки зданий следует сохранить в музеях. В 1890 году Макс Герц был назначен главным архитектурным советником комитета, и до сих пор, когда вы беседуете в Каире о судьбе исламских памятников, вам называют его имя, а также имя Кресвелла, который оставался членом комитета еще в 1969 году.