Магия взбесившихся дверей - Зинаида Владимировна Гаврик

class="p1">После рук пришла очередь лица. В конце концов ей пришлось раздеться, чтобы я могла очистить всё тело. Для этого мы зашли за стеллажи.

Во время процедуры она стояла притихшая и послушная. А её взгляд… взгляд изменился. Теперь она смотрела на меня удивлённо и доверчиво, совсем как ребёнок. И куда только исчезла стервозная девушка, избалованная своей популярностью?

– Всё, можешь одеваться. – Я развернулась, собираясь выйти из-за стеллажей и с содроганием представляя, как сейчас буду спасать завхоза. Подходить к нему и тем более прикасаться совершенно не хотелось.

– Спасибо, – донеслось мне тихо в спину. Да уж, нечасто она, должно быть, такое говорит.

– Готова? – уточнил Дэйм, когда я вернулась к ним. Они с ректором замерли возле завхоза.

– Нет, – честно ответила я и передёрнула плечами. – Но всё равно сделаю всё возможное.

– Мы будем рядом, – успокоил ректор. – Если Бубс попытается на тебя напасть, мы его обезвредим.

Дэйм промолчал, но его взгляд на миг стал таким жутким, что у меня перехватило дыхание. В этот миг он был более пугающим, чем даже страшный чёрный паук на затылке хранителя. Я вдруг поняла, что Бубсу в случае чего не поздоровится. В отличие от ректора, Дэйм вряд ли будет хоть немного щадить пострадавшего. А значит, мне надо постараться справиться, и лучше с первого раза.

– Начнём! – скомандовал Дорфонт, вставая слева от Бубса.

Дэйму, очевидно, предлагалось встать справа, чтобы страховать меня с противоположной от ректора стороны, когда я приближусь к жертве тёмного колдовства, но он тихо произнёс:

– Держись позади меня.

– А как же?.. – озадачилась я. Мне ведь подойти надо!

– Просто встань ко мне вплотную и сдвинься чуть вбок, чтобы дотянуться рукой до паука.

– Хорошая идея! – одобрил ректор и тоже сменил положение, застыв прямо перед лицом Бубса.

В итоге мне пришлось прижаться к Дэйму сзади и, сдвинувшись вбок и выглядывая из-за него, протянуть руку с когтем к пауку на затылке хранителя.

Столь тесный контакт смутил бы меня в любом другом случае, но не сейчас. Паук пробуждал внутри первобытный ужас, поэтому я не просто подчинилась, но и была преисполнена благодарности за то, что Дэйм без колебаний закрыл меня телом.

Едва коготь приблизился к пауку, как паук ожил и беспокойно зашевелился. Бубс дёрнулся всем телом.

Испугавшись, что одурманенный хранитель всё-таки начнёт защищать присосавшегося к нему паразита и пострадает, я, преодолев противное сосущее чувство внутри и как-то невольно прижавшись к Дэйму ещё крепче, сделала резкий выпад и вонзила коготь в раздутое чёрное брюшко.

Бубс ещё раз дёрнулся и обмяк, уронив голову на грудь. Паук начал превращаться в дым и втягиваться в коготь. Жуткое создание растворялось неохотно, и я ощутила, как палец сверху чуть жжёт, будто коготь разогрелся. Паук растворился, но из кожи на затылке хранителя ещё минуты три сочилась густая тьма, вытягиваясь из человеческого тела и всасываясь в коготь.

У меня быстро устала рука, но Дэйм подхватил её и помог удержать.

Наконец, тьма сочиться перестала. Бубс шевельнулся и застонал.

Ректор всмотрелся в него и удовлетворённо произнёс:

– Чисто! Не осталось и следа!

Дэйм отпустил мою руку и, наконец, позволил отстраниться.

– Как себя чувствуешь? – спросил он.

– Нормально, но надо отдохнуть, – пробормотала я пошатнувшись. – Утомление такое, будто я пробежала пару километров.

Дэйм зачем-то подхватил охнувшую меня на руки и быстро подошёл к стене, вдоль которой стояли диваны. Он бережно усадил меня на диван.

– Да не стоило, – запоздало сказала я и вдруг поймала взгляд Аркиссы, которая наблюдала за нами, прислонившись к стенке. Даже интересно, о чём она думала в этот момент.

Пока я отдыхала, ректор водил руками над Бубсом. Видимо, Дорфонт вливал в него силу, так как хранитель оживал на глазах. Его взгляд стал осмысленным, а щёки порозовели.

Правда, общаться он не мог – только невразумительно мычал и постанывал.

– Идёт на поправку, – наконец, констатировал ректор. – Я им займусь. Прослежу, чтобы оклемался, а потом допрошу. А вы идите. Здесь не слышно сигналов, но пара уже вот-вот кончится. Сходите в столовую и перекусите, пока есть время. И ещё… постарайтесь следующую пару пережить без приключений.

Он хмыкнул. Дэйм, не удостоив ректора ответом, обратился ко мне, не переставая пристально изучать моё лицо:

– Слабость ушла?

– Да, спасибо. – поспешила ответить я, так как он выглядел так, будто собирается вновь поднять меня на руки в случае чего. – Но теперь мне зверски хочется есть.

– Идём в столовую. – Он сказал это с такой неподъёмной серьёзностью, будто речь шла о чём-то крайне важном. Словно бы даже если я вдруг решила почему-то отказаться, он всё равно привёл бы меня в столовую и накормил насильно.

Аркисса молча пошла за нами. Когда мы покинули хранилище и оказались в коридоре с кабинетами, она вдруг обогнала меня и преградила нам путь.

– Я больше не подойду к нему и не доставлю тебе никаких хлопот. Он твой. – Сказала она тихо, но веско, глядя мне в глаза. – И будет твоим, хочешь ты того или нет. Этого не изменить. И как я не поняла этого с самого начала? Так что теперь не считай меня врагом. И ещё за мной должок за спасение.

– Да брось… – начала было я, но она не стала слушать, а просто развернулась и стремительно пошла прочь по коридору.

– Что на неё нашло? – смущённо пробормотала я.

– Она, наконец, увидела то, что очевидно любому, у кого есть глаза, – бесстрастно отозвался Дэйм, увлекая меня вперёд.

Глава 42

Я не нашлась, что на это ответить, поэтому, смутившись, перевела тему.

– Спасибо, что закрыл меня своим телом и помог спасти хранителя. Это был очень благородный поступок.

– Плевать я хотел на хранителя, – тут же разрушил свой рыцарский образ Дэйм. – Я бы лучше сам его прикончил, чтобы не подвергать тебя этому испытанию. Но в этом случае ты вряд ли смогла бы жить спокойно дальше. Тебе явно было его жаль и хотелось помочь. Ты возненавидела бы меня, если бы я помешал. Поэтому мне пришлось сделать так, чтобы, пока ты играешь в спасительницу, тебе ничего не грозило.

У меня не нашлось слов. Вот тебе и благородный спаситель! Но почему-то мне не было совсем уж отвратительно его слушать. Сказанное им вызывало какие-то противоречивые чувства. С одной стороны – это было очень неправильно. С другой – ещё ни для кого, пожалуй, моя жизнь и моё самочувствие не были настолько важны.

Удивительно, но и обед, и следующее занятие прошли без происшествий.

В столовой народу