Золотой жук мисс Бенсон - Рейчел Джойс

– Вы ведь, наверно, уже догадались, да? – вдруг сказала Инид.

– О чем, Инид? О чем я могла догадаться?

– О том, что у меня случились кое-какие новости.

– Какие еще новости?

– О господи! – только и сказала Инид. И несколько раз вздохнула.

– Инид, вы что, плохо себя чувствуете? – встревожилась Марджери.

– Да нет, просто оказалось, что я все еще беременна.

Марджери была так потрясена, что ей пришлось даже рот рукой прикрыть, чтобы оттуда ничего не вывалилось. Она не ослышалась? Неужели Инид действительно только что сказала, что беременна?

– Да-да, – подтвердила Инид, словно заодно научилась и мысли чужие читать, – у меня скоро будет ребенок.

Марджери показалось, что она тонет. Все вокруг словно перевернулось с ног на голову, и она больше не в состоянии была понять, что происходит. Она знала, конечно, что Инид время от времени молится, что она весьма суеверна, что она большая выдумщица, что она невероятно находчива. Но и при всей своей находчивости она не сумела бы забеременеть сама по себе, да еще почти на вершине горы. И потом, она же весь последний месяц без конца и весьма ловко лазила по скалам и оврагам. Если уж кто из них и вел себя осторожно, действительно как беременная женщина, так это Марджери. Она с трудом отняла руку ото рта, хотя он так и остался открытым от изумления. Барбара уж точно сказала бы ей: «Закрой рот, не то муха влетит!» И вдруг, вспомнив о Барбаре, Марджери испытала острую тоску по ней, по логичности и последовательности ее поступков. Барбара, в отличие от Инид, была совершенно не способна на сюрпризы, и даже если ей хотелось сказать Марджери что-нибудь приятное, она ухитрялась сделать это без малейшей улыбки. Барбара в их странной семье ушла последней. Под конец жизни ее замучили катаракты, она почти ослепла, но не покинула Марджери до самого своего горького конца, хотя каждый раз, как она брала в руки какой-нибудь кухонный предмет, Марджери приходилось бросаться к ней и спасать от пореза или ожога. Барбара умерла без гроша в кармане, не оставив после себя никакого имущества и почти ни одной вещи, которую могла бы назвать своей собственной, за исключением пары новых туфель, которые она и завещала Марджери.

К счастью, Инид не заметила, что Марджери неожиданно погрузилась в воспоминания. Ей было не до того: она рассказывала о том, что с ней произошло, и неотрывно смотрела на ярко-зеленые кроны тропических деревьев. Потом сказала, что понимает, как Марджери трудно все это воспринять, каким потрясением стала для нее эта неожиданная новость, но, если честно, она и сама потрясена не меньше. Ведь тогда, на «Орионе», она была искренне уверена, что потеряла и этого ребенка, и лишь после Рождества начала догадываться, что, возможно, все-таки ошиблась. Раньше она не осмеливалась хотя бы намекнуть Марджери, потому что не была до конца уверена и не хотела искушать Судьбу – произнося слово «судьба», Инид подняла вверх два скрещенных пальца, – но теперь она знает точно, ибо уже чувствует, как ребенок шевелится у нее во чреве. И очень даже часто шевелится. И это действительно просто чудо, все повторяла она. То, что этот ребенок уцелел, самое настоящее чудо. А когда праздновали Рождество, ей вдруг стало очень страшно; ей показалось, что для нее все кончено, и вдруг такая неожиданная новость: ее ребенок жив! Он уцелел, он все еще был жив! Значит, Судьба все-таки дала ей второй шанс! Наконец Инид умолкла и спросила:

– Мардж? Что это вы делаете?

Но Марджери не ответила: все слова куда-то исчезли, а сама она вдруг ощутила непреодолимую потребность подтянуть повыше свои чулки. И действительно подтянула их. И даже резинки пристегнула. Чулки давно следовало поправить, они что-то слишком криво сидели. В данный момент она была способна думать только об этом.

– Мардж, вы слышали, о чем я говорила? Судьба дала мне второй шанс.

– Значит, тогда, на корабле, у вас никакого выкидыша не было?

– Не было. Я просто очень испугалась и все неправильно поняла.

Какой-то муравей больно укусил Марджери в бедро. Она поймала его и стала внимательно рассматривать. Потом промямлила:

– Понятно…

– Что с вами, Мардж?

– Ничего особенного, Инид.

– Вы чем-то недовольны?

– Да нет.

– А я думала, вы за меня порадуетесь!

– Я очень рада.

– Ничего, Мардж, у нас все получится. Мы еще вполне успеем найти этого жука.

Марджери снова показалось, что мир перекувыркнулся и встал на голову.

– Вполне успеем его найти? Вы что, Инид, с ума сошли? Мы с вами сейчас почти на вершине горы. Вам, беременной, вообще нельзя здесь находиться.

Инид села. Уперлась руками в бедра. В эту минуту она была удивительно похожа на кувшин с расставленными в стороны ручками и горлышком, завершавшимся широко открытым ртом. И, как ни странно, – неужели она, Марджери, до сих пор этого не замечала, неужели такое действительно возможно? – ее живот, уже весьма заметный, нависал над поясом шортов с таким видом, словно до сих пор прятался, выжидая, когда она выложит свою главную новость, а теперь обрел полную свободу и выкатился на обозрение всем.

– Что это вы такое говорите, Мардж? Неужели вы хотите, чтобы мы прекратили поиски?

– Но вы же не можете искать какого-то жука, будучи беременной! Когда точно ребенок должен появиться на свет?

– Не знаю.

– Как это – не знаете?

– Ну, я немножко запуталась с датами.

– На корабле вы говорили, что в мае.

– Ну, значит, в мае. Да, в мае.

– Что-то вы не слишком в этом уверены.

– Да нет, я совершенно уверена.

– Но ведь отъезд у нас состоится только в феврале.

– Ну и что? Это означает всего лишь то, что у нас еще масса времени.

– Не говорите глупостей, Инид! Вы не можете, будучи беременной, ни подниматься на гору, ни спускаться с нее. А если вы упадете?

– И что? А если упадете вы? У вас же самой ноги толком не ходят! Неужели вы думаете, что я ничего не замечаю? Не вижу, что вы еле тащитесь? Это вам нужно в больнице лежать, а не мне!

Обе уже кричали. Их спор разгорелся не на шутку именно здесь, на вершине горы, в одном из самых труднодоступных районов маленького тропического острова, находящегося на краю света… и так далее, и так далее. А ведь всего несколько минут назад они сидели бок о бок, настроенные вполне миролюбиво, и были почти счастливы – хотя Марджери и чувствовала себя так плохо, что вряд ли была способна снова подняться с земли, – но вдруг начали, даже не пытаясь сдерживаться, орать друг на друга. Марджери чувствовала, какая красная и разъяренная у нее физиономия – ей даже зеркало не требовалось, чтобы это понять.

– Инид, вы уже совершили несколько диких поступков. Вы обокрали школу. Вы угнали чужую машину. Вы подкупили полицейского. Вы даже оружие закопали. Впрочем, этот револьвер вы тоже украли. Но то, о чем вы говорите сейчас, полное безумие! Нет, нам, разумеется, придется уехать.