Царь Кровь - Саймон Кларк

Сейчас ей девятнадцать. И она мертва. Губы посинели, потускнели глаза, будто высохли, и в груди кровавая дыра.

Мы стояли, опять-таки не знаю сколько, а Стивен держал на руках мертвую подругу, и у него на щеке засыхала ее кровь.

Ли оставила на траве рюкзак и куклу, обняла его за шею и стала укачивать, как ребенка.

– Ты не плачь, деточка, – шептала она ему. – Ты не плачь. Она пошла к Иисусу вместе с моей мамой. Им там лучше. Ты не плачь.

Пока мы стояли, снова пошел снег. Черный снег, с этими черными зловещими снежинками. Они будто говорили, что все мы идем по одной дороге, и дорога эта ведет туда, где написано:

СМЕРТЬ

Опять Фаунтен-Мур. Все еще журчит по долине ручей. Люди все так же варят пищу на очагах, все так же слушают радио. Но станций все меньше и меньше. Осталось только три станции, говорящие по-английски. Лагерь имел тот же вид, и так же выстроились в две шеренги палатки.

Только ощущение совсем другое.

Рут Спаркмен пришлось умереть первой из нас. До того мы возвращались в свою лощину, как приходят домой после тяжелого трудового дня, когда закрываешь дверь во внешний мир и сидишь в уютном и надежном доме. Гибель Рут напомнила нам, что нас тут человек шестьдесят, всем, кроме одного, еще нет и тридцати, и мы живем на грани истощения запасов провизии и спим в ненадежных палатках, а вокруг планета горит под ногами.

Это было на следующий день после смерти Рут. Мы сидели и разговаривали с Кейт Робинсон, занятые чисткой винтовок. Это был разговор, который я хотел час назад провести со Стивеном. Он сказал, что сейчас занят, вырабатывает дерзкие планы: время начать возить провизию на самолете, пусть хоть из Лондона. Но я знал, что дело в другом: он не хочет слышать того, что я должен сказать. Что-то было нечисто с гибелью Рут. Что-то не складывалось.

И вот я сидел и проговаривал свои сомнения Кейт Робинсон. Внизу у ручья старый Фуллвуд сидел рядом с Ли и помогал ей плести венок из ромашек.

– Я не видел, чтобы Рут хоть раз повернулась спиной к стене, когда началась стрельба.

– Спиной? А зачем ей было бы поворачиваться?

Я пожал плечами:

– Может быть, достать патроны из подсумка?

– Ты говорил, что все запасные патроны были у Дина в патронташе.

– Ага, и этот патронташ был у него через плечо.

– Так что же?

– Значит, если бы ей нужны были патроны, она бы повернулась к Дину, а он был справа.

– Тогда у нее не было нужды поворачиваться спиной к стене, – вздохнула Кейт. – Рик, я знаю, что это трагедия, но если пережевывать то, что случилось. Рут это не вернет.

– Знаю, но ведь мы должны знать правду?

– А какая разница?

– По-моему, разница есть.

Кейт покачала головой:

– Рик, ее застрелили дезертиры. Даже если ты их найдешь что ты будешь, делать? Не забывай, полиции теперь нет.

Я стиснул нижнюю губу пальцами, тяжело задумавшись.

– Это несправедливо.

Кейт улыбнулась и сказала тихим голосом:

– А то, что вся планета горит, это справедливо? Что земля кипит под ногами? Нет, это точно несправедливо.

– С этим мы ничего сделать не можем. Это не в нашей власти.

– И судьба бедной Рут – тоже.

Я покачал головой.

Кейт положила винтовку на колени и терпеливо сказала:

– Ладно, Рик. Скажи мне прямо… прямоскажи, что тебе не дает покоя?

– Вот смотри. – Я провел пальцем линию на дерне. – Вот стояли мы. Я, Дин, Стивен и Рут лицом к стене, и мы стреляли через стену, в банду на холме.

– Ты говорил, что стена была примерно до груди?

– Да.

– А они стреляли в вас?

– Стреляли.

– Тогда как ранили Рут?

– Понимаешь, я не очень-то разбираюсь в баллистике и огнестрельных ранах…

– Но?

– Но. – Я сделал глубокий вдох. – Рут была убита выстрелом в спину.

– Откуда ты знаешь? Дин говорил, что пуля прошла навылет.

– Прошла.

– Откуда ты тогда знаешь, что она попала в спину?

– Попадая в тело, пуля летит острым концом вперед. А когда она зацепит кость, начинает кувыркаться.

– И что?

– И поэтому почти наверняка выходит из тела боком. Кейт, у Рут на спине была маленькая дырочка, а на груди – огромная рваная рана.

– И ты думаешь, что пуля вошла в спину, повернулась и вышла из тела боком, образовав на груди большую рану?

– Да. Помнишь Джона Кеннеди? У него было маленькое входное отверстие от пули вот здесь. – Я показал на свое лицо. – А на выходе она полностью оторвала ему затылок.

– О’кей, ее застрелили сзади. Так кто же стрелял? – Она глядела прямо на меня, уже зная имя, которое я назову. – Виктория?

Я кивнул.

Кейт озадаченно затрясла головой:

– Вчера ты говорил, что она даже не знает, как держать винтовку?

– Так я думал. Тогда казалось, что она не стреляла никогда в жизни.

– А откуда ты знаешь, что она стреляла?

– Я вчера попросил Дина осмотреть винтовку. В обойме не было одного патрона.

Кейт поскребла подбородок:

– И никто не видел, как это случилось?

– Нет. Выстрелов было столько, что никто не услышал.

– А где стояла Виктория?

– Поодаль от стены. Вот что казалось непонятным. Я сначала думал, будто она не понимает, что находится на линии огня той банды.

– А на самом деле она подобралась к Рут сзади, чтобы убить ее в спину?

– Но зачем?

– Зачем? – отозвалась Кейт эхом, потом посмотрела туда, где вдоль берега шли Стивен и Виктория. – Один мотив очевиден.

– Злодейский способ устранить соперницу.

– Мы живем теперь в злодейском мире. Быть может, единственное теперь правило – что правил нет.

Я посмотрел на Кейт.

– Так ты мне веришь? Ты веришь, что это Виктория убила Рут Спаркмен?

Она тяжело выдохнула.

– Да уж, улики неоспоримые. – Она поглядела на меня и кивнула. – Верю. Верю, Рик Кеннеди.

– Вопрос теперь в том, что с этим делать?

Дни шли за днями так же неуклонно, как неуклонно подбирался к Фаунтен-Мур черный палец гари.

Иногда мы с Кэролайн выходили на большой холм, откуда открывался вид на уходящие к Лидсу поля. Оттуда я смотрел на черный палец в бинокль. Где-то под землей раскалялись докрасна камни, и этот жар сантиметр за сантиметром поднимался сквозь трещины коры. Когда он доходил, остывая, до поверхности, его еще хватало, чтобы убить растения и сжечь в пепел столбы изгородей. Они осыпались на землю серым порошком. Иногда черный палец упирался в дом, как огненный Мидас, и этот дом дымился несколько часов или дней, а потом вспыхивал ярким пламенем.