ПереКРЕСТок одиночества 4: Часть вторая - Руслан Алексеевич Михайлов

Айтаном ненароком — и того гляди он мысленно запишет меня на ту или иную сторону. А стороны тут есть — не может не быть. В любой человеческой общине обязательно тлеет скрытое давнее противостояние. Повороши угли мнимой доброжелательности — и вспыхнет злое пламя.

Сначала мы вывезли полтора десятка полных тяжеленных баков с цеха подготовки. И честно признаю, что столько рыбьей требухи мне прежде видеть не приходилось. Вся эта нашпигованная крупной серебристой чешуей масса при каждом толчке норовила выплеснуться из баков на чистый пол и приходилось быть настороже. Потом мы перешли к другим цехам и маршрут туда-обратно соответственно удлинился.

После где-то восьмой ходки — включающей в себя погрузку тяжелых баков, толкание тележки до приемника отходов, опорожнение, снова погрузку и путь назад — я ощутил первые болевые уколы в плечах, спине и руках. Айтан, работая наравне со мной, смотрел как я разминаю мышцы и тихонько посмеивался. После пятнадцатой ходки я ощущал себя как после полноценной силовой тренировки, полностью протрезвел и потел так обильно, что при каждом возвращении вливал в себя пару больших стаканов воды. Старый Айтан тоже подустал, но выглядел куда свежее меня и продолжал посмеиваться. Он еще и успел выкурить как минимум три сигареты, делая это с искренним удовольствием и не забывая подпитывать хмельное тело микродозами алкоголя — по стопочке и все с тем же искренним удовольствием. После двадцать-какой-то ходки я продолжал работать, но ощущал себя как после разгрузки вагона с углем — а эти ощущения мне были вполне знакомы с ранней молодости, как и подъемы на плечах один за другим мешков с цементом по лестничным клеткам. Айтан все еще держался, но уже не улыбался, не курил, не подливал себя водки и назад я возил его пустой тележке. Он, как и я, почти достиг своего предела. Но я сам-то восстановлюсь за считанные часы — дайте только поспать чуток. А вот старику так легко восстановиться не удастся. Теперь понятно почему здешние так радуются приливу свежей крови. И почему они с таким одобрением поглядывали на мои бицепсы и широкие плечи.

— Молодцы мы с тобой, однако — выдохнул Айтан, когда мы закончили и стояли на краю практически чистой и абсолютно пустой мусорной ямы.

А ведь мы налили ее полужидкими отходами почти до краев. Потом я еще добавил щедро воды из шланга, Айтан дернул за рычаг и… на наших глазах помои испарились, телепортировавшись неизвестно куда. Я напором вымыл стены, свернул шланг и тоже закурил, встав рядом со стариком. Усталое тело дрожало от самого осознания, что все завершилось и можно идти отдыхать. Хотя планы у меня были совсем иные — сейчас середина ночи, смену мы закончили ударно, скоро разойдемся по комнатам и у меня появится шанс ненадолго покинуть кухни и наведаться к своим. Сегодня лучшее время — все пьяны, начальство празднует и тоже пьянствует.

— Молодцы — согласился я вслух и сделал затяжку поглубже — Приятно довести дело до конца.

— Отдыхать можно с чистой совестью.

— А то — фыркнул я.

Сигаретный дым был так вкусен, что пришлось силой отгонять фальшивое ощущение, что после такой физической нагрузки сигаретка мол только на пользу организму пойдет. Прислушавшись к себе, убедился, что на похмелье нет и намека. В усталой голове кристально чисто, мыслю трезво. Благодаря этому сразу возникли сомнения, что тело выдержит переход через заполненный льдом наклонный опаснейший тоннель.

— Пойдем? — предложил я.

— Пойдем, Тихон, пойдем — согласился старик, швыряя окурок в яму.

Свой я бросил туда же, повернулся и… снова замер, а сердце сделало лишний удар. Там стоял фурриар Вангур. Стоял, прислонившись плечом к стене неизвестно как долго и спокойно слушал нашу незамысловатую беседу. Встретившись со мной взглядом, он без всяких прелюдий напомнил:

— Я же сказал отдыхать.

Ожидая ответа, он поднес к губам такую же как в прошлый раз, но явно свежую бутылку и сделал небольшой глоток.

— Сказали — кивнул я и перевел взгляд на закашлявшегося напарника.

— Да уж решили доделать — заискивающе улыбнулся Айтан — Не бросать же вот так, однако. Дело есть дело.

— Дело есть дело — повторил Вангур и, помолчав, отлип от стены и поманил нас рукой — Пойдем. Выпьем вместе. Сегодня праздник.

Айтан обрадованно закивал и заулыбался. Я поступил единственно возможным путем — с улыбкой кивнул и, толкая пустую тележку, двинулся за шатающимся фурриаром навстречу празднику.

Проклятье…

Эта ночь уже кажется невыносимо долгой. Еще пара таких событий — и ночная смена покажется мне вечной.

Глава 12

Глава двенадцатая.

Удивительно, даже немного странно, но начавший шагать куда более уверенно к концу нашего путешествия Вангур привел нас не куда-нибудь, а в то самое место, куда я так хотел попасть — в помещения, связанные с телепортацией. За ничем не приметной дверью, выкрашенной шаровой краской, был обычный пустой коридор, крепко пахнущий куревом, немного алкоголем и тем очень характерным запахом вышедшего на рабочую мощность вездехода и «застенными» шестеренками, улитыми разогретой алой смазкой.

Тут имелось четыре двери. Три из них были открыты нараспашку. Единственная запертая находилась почти у входа, и мы миновали ее без задержки, а вот у каждой следующей делали паузу в несколько секунд, пока Вангур проверял что там да как там, после чего мы шли дальше. Эти задержки позволили мне все рассмотреть и любопытства я не скрывал — было бы страннее, прояви я безучастную сдержанность. Низшие слои всегда стремятся заглянуть в быт высшего общества.

За второй дверью расположилась радиорубка и именно она выносила в коридор запах сигарет. Дым тут стоял густой и с ним почти не справлялись два работающих и явно земных напольных вентилятора — названия фирм производителей были смутно знакомы. Внутри имелся один фурриар, погруженный в чтение книги и два сидящих у крайней левой консоли луковианца, тихо с кем-то переговаривающиеся на родном языке. При виде заглянувшего фурриара луковианцы тут же вскочили, вытянулись, заулыбались. Поприветствованные, они вернулись на свои места, не преминув скользнуть взглядами по мне и Айтану.

За третью дверью обнаружилась комната столь характерная по виду, что я снова вспомнил уже не раз всплывавшую в памяти столовую детства. Те же столы, стопки папок, стоящие у стен шкафы, забитые бумагами, два устройства, сильно напоминающих старомодный телефонные аппараты и сидящий в этом царстве старый фурриар с зачесанными назад волосами, цепким взглядом из-под клочковатых бровей и нервными