Игра снайперов - Стивен Хантер

– Пришел на парковку, угнал машину и уехал из города. Куда – без понятия. Рапорт по машине поступил только вчера вечером…

– А что, сегодня уже завтра?

– Увы, да.

– О господи.

– В любом случае машину мы пока не нашли, хотя дали команду всем патрулям…

– А толку? Он бросит ее – уже бросил – и возьмет другую. И всегда будет опережать твою ориентировку как минимум на одну машину.

– Это точно. Он знает, что делает.

– И еще он расторопный. В жизни не видел такой реакции. Влепил мне по башке со скоростью света. Кстати говоря, какой у нас счет?

– Бывает и хуже. У полиции убитых нет, раненых четверо, не считая тебя и Чендлер. У бандитов четверо склеили ласты, включая командира: тот решил не сдаваться в плен и вышиб себе мозги. Шестерых мы взяли, сейчас их мурыжат ребята из контртеррористического отдела. Но эти парни – наемники, всю дорогу работали через посредников, что в Мексике, что здесь, и особой пользы от них не будет. Универсальные солдаты мексиканского разлива. Все служили в спецназе, крепкие специалисты. Пока кто-то оплачивает им страховку, будут молчать и ждать возможности смыться. Еще стекольщик, он вырезал для Джубы отверстие в окне. Тоже ничего не знает.

Боб кивнул, помолчал и спросил:

– Ну и когда меня выпишут?

– Когда-нибудь. У тебя серьезное сотрясение и трещина в черепе. Говорят, пролежишь тут как минимум неделю.

– А он тем временем может шлепнуть…

– Это уже не твоя забота. Твоя забота – рассказать художнику, как выглядит Джуба. Кроме тебя, его никто не видел. Остальные или мертвы, или боятся раскрывать рот.

– Господи, Ник, он же вырубил меня через пару секунд. Ну что я мог заметить?

– Ты опытный наблюдатель. Напрягись. Сам удивишься, когда вспомнишь.

– Попробую.

– Никаких «попробую», – отрезал Ник. – Только «будет сделано».

Но получилось лишь «попробую».

– Согласен, хвастаться нечем, – сказал Свэггер.

Из созданной художником вселенной выглядывал самый обычный араб с квадратной физиономией. Нюансов, которые делают лицо узнаваемым, – легкой асимметрии, особенностей мускулатуры и кожи, акцента на той или иной черте, блеска в глазах – на рисунке не было, поэтому с практической точки зрения он ничем не отличался от чистого листа, хоть Боб провел три долгих дня в обществе весьма приятного парня, которого считали лучшим полицейским художником в мире.

– Помесь Саддама Хусейна и доктора Живаго, – добавил Свэггер.

– То есть египетский актер Омар Шариф, – сказал Ник. – Ну да, образ стандартный. Пожалуй, даже идеализированный. Мы разошлем его по участкам, но, если поступит больше семидесяти пяти тысяч откликов, придется признать, что ничего не вышло.

– Дело не в лице. Джуба – это движение. Скорость, грация, боевые навыки, сила воли и никаких угрызений совести. Лицо – дело десятое.

Открылась дверь, и в палату вошел Гольд. У него был усталый вид: после того как Джуба сбежал, Гершон сидел в номере гостиницы «Хилтон», отведенном под рабочий кабинет ФБР, просматривал рапорты, искал зацепки, читал распечатки бесед с боевиками и стекольщиком, пытался прийти хоть к каким-нибудь выводам и тоже ничего не добился, несмотря на все свои старания.

– Итак, вы снова выжили.

Он пожал Свэггеру руку.

– Зарплата не та, чтобы умирать, – ответил Боб.

– Храбрость – это обратная сторона безумия, – сказал Гольд. – Нет на свете другого человека, способного броситься на Джубу с голыми руками.

– Будь дело в героизме, – сказал Ник, – мы одерживали бы верх в каждом бою.

– Пока вы здесь, мистер Гольд, позвольте рассказать, что я думаю о выстреле. Может, я что-то пропустил, а вы заметите.

– Сомневаюсь. Но я весь внимание.

– Выстрел прекрасный. Сам я ни разу такого не делал. Да и никто не делал, включая Крэйга Харрисона, чемпиона по стрельбе на дальние расстояния. Попасть в нужную точку с трехсот ярдов – невелика задача, но тут дело не в меткости. Ну, как сказать… В шестьдесят четвертом, когда я получил официальное образование, таких терминов еще не было.

– Пространственное воображение? – спросил Ник.

Боб обдумал эту фразу.

– Близко, но не совсем. Я говорю об анализе совокупности факторов, понимании, что будет дальше, предчувствии, опережении. Он стрелял не туда, где была цель, а туда, где она будет.

– Волшебство? – предположил Ник.

– Динамическая проекция, – сказал Гольд.

– Да-да, она самая. Он понимал, что затылок мальчишки перекрыт головой маршала, но вот-вот появится в поле зрения. Когда так и случилось, могло произойти что-нибудь еще, и если бы Джуба выстрелил чуть позже, он мог бы не попасть туда, куда хотел. А сквозь голову маршала стрелять было нельзя: пуля могла застрять у него в черепе или сменить траекторию. Поэтому Джуба пустил пулю по касательной, между ухом и полями ковбойской шляпы. Он понимал, что при контакте пуля разорвется, деформируется, собьется с курса, с ней может произойти что угодно. Собственно говоря, он и сделал ставку на отклонение – как в бильярде, когда биток отскакивает от двух бортов и загоняет восьмерку в лузу, – градусов в пятнадцать. Джаред оборачивается, и пуля входит ему под правый глаз, хотя лицо видно лишь на четверть. Такой выстрел не способен сделать никто, кроме Джубы. О чем это говорит?

– О том, что он в первую очередь действует творчески, с поправкой на обстоятельства. Перехитрить такого человека непросто, – сказал мистер Гольд.

– Будем надеяться, что я справлюсь. И еще, вы говорите по-арабски?

– Бегло и в полном объеме по-арабски говорят только арабы. Но на поверхностном уровне – да, знаю.

– Перед тем как убежать, он что-то мне сказал.

– Должно быть, вы произвели на него впечатление. Обычно такие люди не очень словоохотливы.

Свэггер старательно воспроизвел фразу, которую произнес Джуба, стоя над ним с автоматом в руках.

– Мажнун жиддо, – поправил мистер Гольд. – Это значит «Чокнутый дед».

Ранчо

Самолет приземлился в пятнадцать сорок пять и тут же стал невидим для окружающих: его без промедления закатили в частный ангар Менендеса. На обратном пути Джуба почти не шевелился. Со стороны казалось, что он восстанавливает силы после напряженной операции и весьма утомительного бегства.

На выходе из самолета его поджидал сеньор Менендес собственной персоной в сопровождении Ла-Кулебры с неизменным чулком на голове и, разумеется, переводчика Альберто – гранд не мог обойтись без его услуг. Джубу препроводили к «лендроверу». Все уселись в машину, и та выехала с аэродрома в сопровождении «мерседесов» с охраной. Один шел спереди, другой – сзади.